На краю Земли
(тексты из Новой Зеландии)
Предисловие.
Какая еще Зеландия? Да еще Новая? Спросите на Тверской у прохожих, ГДЕ это? Уверен: удивитесь разнообразию ответов.
Ну, что я, будучи хоть трижды учителем географии, могу всерьез знать о Новой Зеландии? Не стыдно: коллег, побывавших там, боюсь, можно перечесть по пальцам. Спрашиваю у знакомой учительницы английского. Она говорит, это «что- то слева от Австралии»? И спохватилась: «А что? Нет? Справа?»
В массовом сознании она и впрямь как-то в тени Австралии. Кто продвинутей - вспомнят птичку киви...
Да сам-то я, что о ней читал? Смотрел? Слышал?
Всплывает слегка пустоватая – без обид! - песня великого Александра Моисеевича Городницкого про город Веллингтон и его же вполне познавательная чудесная история про Джуди Холловей, превратившаяся в одну из лучших серий сериала "Атланты"
Ну, виды, конечно.... Властелин колец. Питер Джексон. Голум... Моя прееелесть. Где у вас тут виды? А покажите-ка...
Пара программ по ТВ типа "что вижу - о том пою". Здесь нас кормят так, тут пляшут эдак, а воот здееесь...
А вот еще в наличии маори загадочные. Язык жестов. Языки высовывают. Консервированные татуированные головы (честное слово: в интернете попадалось).
В общем, набор банальных заблуждений вперемешку с общеизвестными фактами.
Вот, собственно, и все...
И вероятность моего попадания в столь отдаленную точку, в общем, была равна если не отрицательной величине, то нулю точно. Зачем вдруг? 15 тысяч километров в один конец, всего тридцать... 3/4 экватора. Половина протяженности российских границ. Тем более, вы же знаете, все время на работе…
И все-таки вдруг...
Все по порядку. Собственно, предисловия пишутся для солидности и количества печатных знаков. Будем считать, что эта задача выполнена. А также для выражения благодарности тем, без кого все последующие буквы могли бы и не сложиться в дальнейшие слова. Итак...
Огромное спасибо Сергею Пермитину, давным-давно живущему в Окленде и периодически помогающему соплеменникам знакомиться со своей новой Родиной, кажущейся из Москвы абсолютным краем света, если не другой планетой.
Большое человеческое спасибо Алсу Нугумановой, составившей компанию в подготовке и осуществлении этой экспедиции и своим присутствием высвобождавшей мне время и силы для окололитературного творчества.
Спасибо Ломоносовской школе, которая толкнула меня на эту авантюру. Волшебный пинок иногда забрасывает удачно. Просто легкость нужна для полета.
Просто спасибо ребятам-ломоносовцам, с которыми мы проделали этот путь одной шумной командой, в, высоком (не побоюсь этого слова) значении слова.
Нечеловеческая благодарность Владимиру Гузю, также составившему нам компанию и многократно выручавшему при приближении даже призрачных сложностей. А еще терпеливо выслушивавшему эти рассказики в черновом варианте. По сути, первому читателю предлагаемых текстов.
Я не пытался спорить с Википедией, рассказывать абсолютно правдивые истории, составлять путеводитель или сборник рекомендаций для путешественника по Новой Зеландии. Отнюдь! Более того, многое осталось за пределами обложки.
Это просто впечатления, ассоциации, фантазии, байки, мистификации, объединенные общим местом и временем их появления. Не очень понятно, кто это вообще станет читать. Тем более, всерьез... Впрочем, в предисловии к каждой своей «нетленке» я произношу примерно такие же слова.
Но вы же начали. Не останавливайтесь на достигнутом.
Пожалуйста...Собственно, Окленд…
Окленд на ладони не умещается. Как ни растопыривай пальцы. Он большой. Невысокий. Не рвется к небу. Цену себе знает и понимает, что чем выше, тем холоднее и ветренее. И падать больнее.
Исключение - Скай тауэр, телебашня. Она слишком молода, многого не понимает. Поэтому и стремится вверх. Не сильно. Всего - то чуть больше 300 метров. Но, по местным меркам, просто великанище. И для довершения портрета ее вполне достаточно... Больше не надо.
Справа и слева вода. Тасман считал, что это разные океаны. Умный Кук разъяснил: нет. И там, и там вода тихоокеанская. Ничего, что справа она прикрывается топонимом Тасманово море. Дань памяти первооткрывателю. Но все-таки, океан один. Совсем не тихий Тихий. И суша тут тоже не тихая. Она просто дремлет. И разбросанные по городу и окрестностям, заросшие травой вулканические кратеры, числом до роты, лениво напоминают: все зыбко. Между ними дома, дома. А, в основном, домишки, домишки...
Старая часть города так и осталась колониальной. По стилю. По облику. Дань памяти недалекому - чего там, век-полтора! - прошлому. Аккуратные, светлых тонов, белые деревянные дома с верандами, где, вероятно, вечерами пили чай. Пьют и сейчас. Но тогда у оград не стояли праворульные "тойоты".
Когда-то, в самом начале века - двадцатого, разумеется - у Окленда был шанс стать столицей австралийской провинции. Бог миловал. Мог стать столицей страны. Шанс был. Он им не воспользовался. Мудро.
И не надо. Может, столица и Веллингтон. Но именно здесь лучшие школы, готовящие 70% парламентариев страны. Знаменитая Grammar School расположена неподалеку от высшей точки города. Напротив нее - тюрьма. Наверное, каждому выпускнику дают напутствие: ты получил знание, которое может открыть огромный мир вокруг, а может ограничить этими стенами. Пораскинь и выбери... Выбирают. Рассел Кроу, к примеру, Голливуд.
Сюда приходят корабли из большого мира и прилетают самолеты оттуда же. Да отовсюду, собственно.
Здесь производят большую часть того, что потребляет страна.
В конце концов, здесь живет каждый четвертый новозеландец. И медом им здесь не намазано. Значит, есть что-то еще. Для Зеландии тут все крупнейшее. И главное. А столица, Веллингтон, она для суеты. Столичной. Пусть думает о себе все, что хочет. Всем же понятно, кто на самом деле главный на этой земле. И на воде. Окленд, кстати, крупнейший город и в Полинезии вообще. И полинезийцев здесь тоже много. Делайте выводы...
Он настолько большой, что ему не хватает суши острова. И он прихватывает несколько мелких островов вокруг. Люди перемещаются на паромах. На работу и обратно. Минут сорок. Нормальная маятниковая миграция. От Выхино до центра. Бывают часы пик. Простите, вы на следующем острове выходите? Нет? Давайте меняться...
Тепло. Но ветрено. А какой еще климат может быть у острова, населенного потомками авантюристов. Тепло. Неторопливо. Осторожно. Влажно. В основном.
В июле 1939 года вдруг выпал снег. Против всех климатических законов. Вероятно предупреждая жителей острова Большого белого облака, что именно отсюда, из Окленда, на африканский фронт второй мировой отправится корпус новозеландских подданных ее Величества. Вернутся не все. Зато теперь можно говорить "мы были на этой войне". Причем, и белым, и маори.... Живущим худо-бедно, но вместе. Потому что нет у них другой родины. И интерес у них общий. Чтобы она процветала. И они вместе с ней. Чем плохая межнациональная идея?
«Он начинал с ларька!» - в 90е в России говорили про крупных бизнесменов. Имелось в виду, что человек сделал себя сам, планомерно и поступательно. Детали неважны. Средства достижения цели опускаются. И вот он - на вершине. Минута уважительного молчания.
Окленд начинал с лесопилки. Пару лет назад некие серьезные ребята присвоили ему третье место по пригодности проживания. В мире. Их сложно не понять.Пушки острова Теикамауи
Грохот был оглушителен. В нем потонул звон десятков вылетевших стекол, многие из которых были только-только заменены после разрушительного зимнего шторма. Наиболее склонные к меланхолии горожане тихо крестились. Наименее - натурально истерили. Последний день Помпеи: все с ужасом смотрят на небо. Женщины прижимают к себе детей. Мужчины судорожно извлекают заначки. Апокалипсис всея Новой Зеландии. Спасайся, кто может. То есть на телеги и - вглубь острова. Паника-с, господа.
Стоит весна 1885 года. В газетах пишут о войне на далеких Балканах. Турция при поддержке Британии опять воюет с дикими ордами русских казаков. И, в общем-то, только-только (по тогдашним скоростям, да в Новой Зеландии, новости двадцатилетней давности - все равно новости) отгремела Крымская война. Россия представлялась подданным ее Величества чем-то страшным: громадное агрессивное пятно где-то там, на севере.
За двадцать лет до описываемых событий властями было решено укрепить столицу. Солнечным июнем (а он здесь, несмотря на зиму, бывает солнечным) из метрополии доставили пушки. Огромные. Береговые. Калибр - внушительнее некуда. Пушек было восемь. На весь остров. Окленду досталось четыре. На тот момент, в 1865, столичный Окленд был очевидно уязвим со всех сторон. Зажатый (или раскинувшийся?) между двумя акваториями, горизонт каждой из которых мог кишеть вражескими кораблями, он требовал защиты в первую очередь. Не хочет же ее Величество потерять жемчужину своей колониальной коллекции! В общем, пушки привезли и установили. Трепещите, варвары!
Но время идет. А эскадры потенциального противника все нет и нет. Где они, эти проклятые русские? Они уже будут нас завоевывать (а мы мужественно защищаться до последней капли нашей горячей новозеландской крови) или уже нет?
Двадцать лет пушки стояли без дела. Расчеты сменялись - демобилизовывались - а жерла береговых чудовищ продолжали настороженно смотреть в океанскую даль: вдруг откуда ни возьмись? Тут-то мы и шарахнем.
Весна 1885. April fools day. По-нашему, первое апреля. Добрый такой праздник: кто кого надует. Лично я терпеть не могу! И вот бегут по улицам Окленда мальчишки-газетчики: Сенсация! К островам подходит русская эскадра! Для оклендцев того времени это примерно как миллионная квантунская армия на восточных границах СССР. Или флот Федерации на орбите планеты Набу. Город взбудоражен: русские идут!
Паники пока нет. Просто беспокойство. Жена градоначальника за завтраком устраивает форменный скандал: ты в городе кто? Почему враг у ворот, а я узнаю из газет?
Градоначальник сам не в курсе и, в гневе, «дает дрозда» начальнику гарнизона. Тот - командиру артиллерии. Всех к оружию! Отечество, вашу мать, в опасности! Проверить слух или взглянуть на календарь в голову никому не приходит.
Военные всматриваются в тихоокеанскую синь. Нет, не видать Красной армии... То есть, русской эскадры. А она есть. В газетах абы что не пропишут. Чай, девятнадцатый век на дворе, а не двадцать первый... И начальство стращает.
И сутки напряженного дежурства на исходе. Ну, где вы? Покажитесь. Нет эскадры.
Пушкари заняли позиции. Снаряд забили туго. Пути назад нет. Стрелять надо.
Нервы как струна. Колок поворачивается, струна натягивается, натягивается...
Нет эскадры. Второй день ожидания. И - сдают нервы. Лопается струна. Что уж там примерещилось на горизонте?... История умалчивает.
Именем ее Величества! Пооооо вррррррагууууууу!...ппплиииииии!!!!!
Шаррррах! Залп!
Стекла в городе звякнули отчаянно, как и положено напоследок. Домохозяйки пороняли супницы и утюги. Пьяница Джейсон в кабачке «Рыжая Молли» просит налить как можно больше «на последние» и, залпом выпив, падает замертво. Роженица, изведшая суточным процессом повитуху, вдруг выстрелила трехкилограммовым снарядом. Детский крик - вторая звуковая волна - мог добить оставшиеся стекла, но добивать было нечего. Маори не понимали, что им делать: молиться или хвататься за оружие? На всякий случай традиционно сделали и то, и другое... Мир не видел такой хаки! Никто не видел. Все спасались.
Дым рассеялся. Горизонт чист. Атака отбита? Русские ушли? Слава британскому оружию. Королева может гордиться нами! Оркестр!
Самое главное, что не было никакой эскадры русских. Русские тихоокеанские эскадры появятся только в начале следующего века. И все существующие русские боевые корабли находились в другом полушарии и думать не думали ни о какой Новой Зеландии. На черта она сдалась? И так вон боятся. Значит, уважают. Наливай, Семеныч!
Хитрый редактор всего-навсего хотел увеличить тираж. И побили бы ему стекла возмущенные горожане, да не было уже стекол. Это он легко, надо сказать, отделался.
Стекольщики в ту неделю стали миллионерами.
Делегация возмущенных горожан отправилась к городскому начальству.
Так и так.... Уберите пушки! Не надо нам такой защиты. Накладно выходит!
Дешевле сдаться эти чертовым (bloody) русским, чем вставлять эти чертовы (damned) стекла!Лица на купюрах
-Уберите Ленина с денег!
Вполне на тот момент зрелый поэт, Андрей Вознесенский, писал эти строки в шестьдесят седьмом. И продолжал:
- Так цена его высока!
Надеюсь, он был искренен. А не только ради премии. Ленинской же.
В современной России с подходящими лицами для денег плохо. Только памятники. Вероятно, в силу длинной и запутанной истории, у нас не находится бесспорных персонажей, достойных ежедневно переходить из рук в руки.
Новозеландские деньги не безлики. Дизайнерски – даже симпатичны. Их приятно брать в руки. И не только пухлой пачкой, а вообще. Они не бумажные. Они - продукт эпохи новых технологий и материалов.
И на всех, помимо птичек с одной стороны, наличествуют лица героев эпохи существования страны. Надо заметить, относительно недолгой.
Но если всех птичек можно собрать в одном зоопарке. Оклендском, например. То людей - только в бумажнике.
Они слишком разные, эти лица. Пол, возраст, род занятий, цвет кожи, даже место жительства. Двое здравствовали до недавнего времени. Теперь остался один. Точнее, одна.
Понятно, что без британской королевы линейке денег королевства Новая Зеландия не обойтись. И, по логике вещей, она должна появиться на купюре максимального достоинства. Ан нет, только на двадцатке. Внятного объяснения этому факту не находится. Возможно, двадцатка самая массовая. И подданные чаще видят свою королеву. Не все помнят ее визит в начале пятидесятых. Но, в отличие от предыдущих монархов, она вообще добралась до своих далеких подданных, за что уважаема. Несколько лет назад одна компания использовала в реламе образ обнаженной королевы. Такой хай поднялся! А вот прежнюю королеву, Викторию, новозеландцы не любят. Даже запретили называть ее именем детей, внеся в соответствующий список наряду с именами Люцифер, Анал, Джастис и еще семью десятками.
Впрочем, изначально, портрет Елизаветы Второй новозеландской присутствовал на купюрах любого достоинства. Потом - разбавили. Дряхлеет монархия... Но! Все под контролем. Невидимая Елизавета наблюдает за своими подданными с водяного знака на всех банкнотах.
Сэр Эдмунд Хиллари... Новозеландец в первом поколении, он попал на пятидолларовую купюру при жизни. Хотя на деньгах многих стран его потрепанный ветрами профиль был бы вполне на месте.
На его счету Эверест. Причем первый в истории подъем на вершину 8848 метров выше уровня моря! Пятнадцать минут счастья ощущения себя надо всем и надо всеми, вероятно, подпорченное условиями высокогорья. Но первый! Выше поднимется Гагарин. Но только через восемь лет. Хиллари совершал восхождение не один, а вместе с напарником-шерпом по имени Тэнциг Норгей. Который, кстати, сэром не стал. Говорят, ему запретил принимать рыцарское звание сам Неру. «Двахарлал он или не Джавахарлал», а факт несправедливости налицо.
Покорение Эвереста случилось в далеком пятьдесят третьем. У нас умер Сталин. Родились Макаревич и Гребенщиков. Мир еще не танцевал рок-н-ролл. А он уже стал эпохой! За свою долгую жизнь Хиллари обогнул весь свет. От Антарктиды до Арктики. Земля была покорена им трехмерно: на три полюса - северный, южный и высоты - ступала нога сэра Хиллари.
Есть версия, что Эверест был покорен ранее, еще в двадцатые англичанином Мэллори, погибшем, как утверждают, при спуске. Его останки наши в конце девяностых. Тогда первенство Хиллари сомнительно. Но если и так, то чем плохо, что на протяжении полувека у человечества был живой герой, символ возможности возможности покорения любых вершин. Просто он оказался удачливее. И все, что было сделано им после Эвереста: от трансантарктической экспедиции до многолетней гуманитарной помощи шерпам надежно закрепляет его на пятидолларовой купюре. Интересно, как он сам расплачивался пятеркой со своим портретом:
- Взгляните на это лицо, мэм! Сравните с оригиналом и убедитесь, что банкнота настоящая.
Или из скромности, он расплачивался только кредиткой, как большинство новозеландцев? Его смерть стала национальной трагедией. Прах был развеян там, где началась его слава.
Новозеландский феминизм - явление, достойное исследования, выходящего за рамки этого текста. Опаньки, переходец, скажете вы. Нет. Все вполне логично. Не зря "Зена- королева воинов" снималась на здешних просторах. Права женщин в этой стране не просто одни из самых древних, но и подкреплены десятью долларами. На синей банкноте - Кейт Шеппард - предводительница суфражисток, борец за права женщин, добившаяся для них в 1893 году избирательного права. Просто достала мужчин настолько, что те решили, что проще дать, чем объяснять, почему этого не надо делать. Правда, этим правом не всем позволяли воспользоваться мужья. Не бабье, типа, дело. Однако, маховик был запущен. В итоге, Новая Зеландия единственная страна в мире, где в начале нового века на протяжении нескольких лет все высшие посты в государстве занимали женщины. Вплоть до министра обороны. Представляю заседание такого правительства: Мэри, передайте помаду... Боже, какая стрелка на чулках! Слава Богу, не в бюджете!
Мужчины шутили, что Шеппард должна в следующей жизни переродиться в мужчину, чтобы как-то вернуть баланс.
Есть в этой компании и представитель маори. На пятидесятидолларовой купюре - смуглое лицо крупнейшего политика-маори Апираны Туруты Нгана. Отец 15 детей, он был одним из немногих маорийцев, кто вошел в состав правительства, стал рыцарем ее Величества и вообще сделал приличную карьеру. Не только по новозеландским меркам. Нынешняя сохранность маорийской культуры, предъявляемая туристам, во многом, его заслуга. Он собирал песни сородичей, записывал легенды. Всячески продавливал увеличение степени участиичя в управлении страной соплеменников, а значит, их обучению. Злые языки бухтели, что он лоббирует интересы своего клана. Что, лучше если бы вообще не лоббировал? И батальон маори - одно из самых интересных подразделений последней мировой - во многом его идея.
А вот кому досталась «соточка» - сто долларов - ни за что не догадаетесь, если не знаете. Крокодилу. Так называл своего учителя Петр Капица. Прочие подсказки о Нобелевском лауреатстве, о планетарной модели атома только запутают. Потому что никак не ассоциируется с Новой Зеландией Эрнест Резерфорд, который внес в копилку национальных достижений солидный вклад в виде основ ядерной физики. В Роторуа, в школе, учителем технологии работает Джордж, потомок. Его коллеги с гордостью об этом всем заявляют. Сам он при этом тушуется. Скромняга. Как и новозеландский доллар.
Он дешевле американского. За сотню американских дают порядка ста пятнадцати местных. Что же, получается что Резерфорд на 15 центов дешевле Франклина? Сильно спорно, мягко говоря. Несправедливая штука - валютный курс. Хоть он прогрессивный, гибкий в Новой Зеландии.
Доллар пришел на смену фунту, на котором были изображены хмурые маорийские вожди. Команду белых представлял Кук. И, наряду с аборигенами, на доллар он не перешел.
Зато перешла - не перелетела! - птица киви, давшая простонародное название новозеландским деньгам. Правда, тоже на монету. В один доллар.
Впрочем, Кук не исчез. Его разжаловали до монеты, пятидесятицентовой. И то на ней не сам Кук, а лишь его корабль Indevог. Капитан тоже увековечен на долларе, но австралийском.
Такая вот компания обслуживает покупательские потребности новозеландцев и их гостей. И вовсе не из неуважения новозеландцы кэшу предпочитают безнал и расплачиваются карточками. Может, они, напротив, просто бережно относятся к своим героям и лишний раз не хотят хватать руками их лица, начавшие появляться на купюрах в том же шестьдесят седьмом, когда Вознесенский призывал убрать с купюр Ленина.
Вряд ли эти факты взаимосвязаны...К вопросу о нравственных императивах.
Эммануил Кант утверждал, что есть только звездное небо над головой и нравственные императивы внутри. Не знаю, как с последним, но звездное небо в пещере Вайтомо оставляет небо реальное, и даже купол московского планетария, далеко позади.
Маори утверждали, что в этих местах огромный дракон поглощает реку, а потом изрыгает ее воды в другом месте. Красиво. Чтобы разрушить эту красоту, не нужно быть серьезным исследователем. Достаточно быть банальным скептиком. Просто не верить в драконов.
Такой находится всегда. Рано или поздно. Профессиональный разрушитель мифов и его проводник-маори в конце 19 века рискнули, вооружившись факелами и поймав момент низкой воды. И проникли в пасть дракона. Зубы у него оказались острыми. Сталактитовыми.
На глубине 60 метров им открылось настоящее звездное небо. Помните:
- Холмс, смотрите: сколько звезд!..
- Что это означает, Ватсон?
- Красиво, Холмс! А что еще это может означать?
- Элементарно, Ватсон! у нас сперли палатку...
Миллионы светящихся существ - вовсе не червей, а личинок - приманивают пищу в кромешной тьме пещеры, вымытой в известняковых толщах одним из многочисленных притоков реки Уаикато. Их жизнь коротка. Надо успеть много. Их девиз: светить всегда, но не везде. Только тут.
Для маори, которым принадлежала эта земля, свод, усыпанный светящимися личинками, оказался небом в алмазах. Племя, точнее, семья, владеющая пещерой, владеет и умением сделать красиво. Подъезд, магазин, кафе, оборудование... Концерты в главном зале пещеры. Акустика там и впрямь... Стиви Уандер где попало петь не станет.. А здесь – пел!
И вот, пара десятков скользких ступеней вниз и перед вами река. На воде покачивается лодка. Маори в черной форме и с лицом Харона усаживает посетителей и отталкивается от подземного пирса. Весел нет. Есть натянутые канаты, перебирая которые, он приводит лодку в движение. В тишине, нарушаемой лишь каплями, разбивающимися о водную гладь, вы плывете под сводами самого необыкновенного планетария в мире. Подземного. Пещерным духам не хватало вида звездного неба и они сотворили удивительных существ - gloworms. Пусть они и каннибалы. Но красивы, мерзавцы...
Вот он, Млечный путь.. А вон галактика Конская голова.... Космос. Вечная красота. Абсолютная. И понимаешь, что и впрямь, вспышка, способная убить эти существа, есть зло, которого не стоит пара нерезких фотографий. В момент понимания и возникает тот самый нравственный императив. Старик Кант был прав. Только то, что свыше и то, что внутри. Остальное - пыль... А ведь он никогда не был в пещере Вайтомо. Гений...Just try…
Усеянный яхтами залив между двумя вулканическими конусами, поросшими сплошной зеленой массой. Вид из окна школьного кабинета. Ученик мечтательно смотрит в окно. Учитель делает замечание. Не знаю... Я бы не ругал.
Такой кабинет географии - светлая утопия, трагедия моей жизни. Потому что его не может быть. Нет, наверное, когда вулканы, Тихий океан и прочая местная экзотика ежедневна, она уже и не экзотика... Но все же. Просторно.
Футбольные поля, поле для регби, крытые залы, музыкальный зал со студией звукозаписи... Я умолчу о кабинетах, чтобы не травмировать и без того профессионально ослабленную психику учителей. Нет, упомяну церковь. Школьную. Тут же, рядом, с фигурой святого Петра с двумя рыбинами в распростертых руках.
Простор - ключевое слово, характеризующее школу Saint Kentigern. Проходишь метров двадцать - и никого не встречаешь. Если встречаешь - здороваются. Улыбчивые, сволочи... Все-то у них хорошо. С таким счастьем - и на свободе?
Класс. Девочки в синих платьицах. Собственно, на этом сходство заканчивается. Лица китайские, полинезийские, маорийские, семитские, европейские.... Какие угодно. Возраст тоже явно различен в пределах пары лет. В школу здесь приходят учиться как армию. То есть, не первого, скажем, сентября. А в день, когда исполняется пять лет. Хлопнули родители за пятилетний юбилей, а наутро сыночка с портфельчиком марширует в школу. Ну, марширует до остановки школьного автобуса, разумеется.
Занятия на уроке совершенно дифференцированы. Одни лепят, другие вырезают, третьи рисуют, четвертые выкладывают мозаику из камней. Они выполняют задание. Готовят свой проект рождественского алфавита. Как - никого не колышет. Учитель на уроке - номинален. Наблюдает, направляет (если нужно) - не более. Простор. Учиться комфортно. Все такое, яркое. Коллажи, коллажи. Нет свободного квадрата на стене. Приклеено, прилеплено, пришпилено. Если пусто, значит переклеивают. Картина на реставрации.
Девочки и мальчики учатся раздельно. Мальчишки у теннисного стола в холле чего-то мастерят из трубочек для коктейлей. Многогранники. Учитель физкультуры не осуждает. На двери комнаты "sport manager" табличка "Ученики' Сначала постучите, потом войдите. Если вам это действительно нужно". Правильно. Я бы на каждом учебном кабинете повесил такую... Если нужно....
Урок физкультуры. Ведет Пит в синем спортивном костюме. Человек двадцать мальчиков. За пятью ноутбуками. Очень такая физкультура. Прислушиваюсь. Они высказываются о проблемах женского алкоголизма. Важно. Проблема. Все осуждают. Вообще обычно все и везде осуждают. А он все равно есть. Ноутбуки старые, раздолбанные. Видно, что их не берегут. На них работают.
Спортивный центр размером со средней руки торговым комплексом в Москве. Огромный зал для занятий баскетболом. Не просто физкультурный зал, нет. Именно баскетбольный. Специализированный. Зал для игры сквош. А еще яхтинг. Но это на берегу. За футбольным полем. Справа от теннисного корта. Нация здоровых детей. С красивыми зубами. Без брекетов - только скелет в кабинете естествознания.
Кейт, заместитель директора по "стратегическому развитию", на высоченных каблуках ведет нас осматривать хозяйство. Возраст неопределим. От перманентной улыбки морщины на все лицо. Видно, что человек им работает. И успешно, судя по парфюму и кольцам.
- У нас четыре школы... По восемьсот человек... - она говорит без вычурной гордости, но с удовлетворенной уверенностью. Это ее дело, ее бизнес. Она дома.
Помогает ей Молли. Рыженькая, веснушчатая такая. Типичная Молли. Ведет нас, показывая и рассказывая, изредка сверяясь с конспектом в тетрадке. Это ее дебют в качестве экскурсовода. Она справляется. Любит уроки танцев, хочет стать балериной. При ее комплекции это вызывает грустные сомнения, но... Здесь никому не говорят " нет", "невозможно", "не получится". Just try... Хоть вечный двигатель, хоть машину времени, хоть чулочно-носочную фабрику. Но делай! И предъяви результат. Пусть неудачный. Но обоснованный. Право на ошибку прописано в правах человека. Ошибайся, и обрящешь! Открыто для всех. Прилетайте. Научим. Говорить не боятся. Наши смущаются, куксятся. Слова не вытянешь по-английски... Боятся ошибиться, неверно сконструировать предложение на чужом языке. Эти - не боятся ошибаться на своем. У них язык не для красоты, для понимания.
Кейт пространно комментирует карту мира с портретами иностранных выпускников школы. Есть портрет и из России. Из Красноярска. Правда, под портретом рыжего юноши подпись Bogdan Anders Неважно. Корни у него там. Портреты выпускников, кстати, занимают приличную долю стенной поверхности: от черно-белых до свеженьких... О России знают чуть больше, чем мы о них... Далеко. На новозеландских картах они выше, мы - ниже. Она у них перевернутая.
Или, может, это у нас неверно?
Может, просто перевернуть карту? Интересно, что получится?Санитарный кордон
Перефразируя Дантона, один из героев Сергея Довлатова пафосно заявлял: «Я уношу Россию на подошвах сапог...».
В Новой Зеландии он с этими подошвами не прошел бы дальше санитарного контроля. Серьезные ребята у стоек задают всем въезжающим в страну типа простой вопрос: "Есть ли почва у вас на ботинках?"
Глупо ответить "да". Отправят на дезинфекцию.
Впрочем, есть выход. Ответить "нет". Посмотрят на подошвы и поверят. Здесь принято верить людям.
Список запрещенных к ввозу вещей удивляет поначалу и выносит мозг к финалу. Напрочь.
Продукты - любые - запрещены под угрозой двухсотдолларового штрафа. За яблоко, жвачку или пачку гречки можно выложить приличную сумму. Купленное в duty-free аэропорта вылета съестное или спиртное - в том числе. Дорога была длинная - могли бы и выпить. При малейших сомнениях в содержании чемодана - вскроют и перероют. Nothing personal. Just rules.
Лекарства. Ни в коем случае. Точнее, можно. Но с переводом инструкции на английский. Э, где вы видели у российских лекарств англоязычную инструкцию? Лечитесь местным. Медом, к примеру. Или медовыми таблетками. Или воздухом. По нашим меркам, он практически целебный. Только здесь могли выжить хоббиты и прочая экологически прихотливая нечисть, если верить фильмам Питера Джексона.
Табак можно. До 200 сигарет. Или 50 сигар. Это если этикетки понятны тому, кто проверяет. С "Беломором" вряд ли пустят. Точнее, пустят. Но без "Беломора". Про трубки и курительные смеси пишут туманно. Впрочем, Бильбо Беггинс курил именно трубку. Причем с загадочным дымом....
Вход в заповедник. Точнее, переход в заповедник из заповедника. Через дорогу. На входе на тропу ведро и пульверизатор. Нужно обработать неким раствором подошвы ботинок. Чтобы убить микроорганизмы, которые вы можете невзначай перенести через дорогу из одной уникальной экосистемы и навредить другой, не менее уникальной. Брызгайте, брызгайте. К нам со своими одноклеточными нельзя!
Вообразите масштаб здешнего шухера при приближении птичьего гриппа? Да тут готовы были отстреливать всех приближающихся к берегу крылатых. Включая самолеты.
Забота о недопущении внешних инфекций параноидальна. Но лучше, как известно, перебдеть. И это несмотря на один из самых высоких в мире уровней медицинского обслуживания. Народный артист СССР Игорь Ледогоров (помните "Через тернии к звездам"?) в России получил фатальный диагноз: рак. В конце 90х наши медики дали ему сроку - три месяца. Сын перевез его сюда. Он прожил 11 лет. Чудо...
Вопросы о вашем здоровье занимают пару страниц анкеты, которую вы заполняете в визовом центре. Если что не так - фиг вам виза. Едете на чуть больший срок - на флюорографию, пожалуйста. Хронические заболевания? Сидите дома. Мне перезвонили из иммиграционной службы и переспросили по поводу беременности. Я невежливо не понял. Оказалось, у меня нет галочки напротив вопроса о том, не являюсь ли я беременным и не собираюсь ли родить на новозеландской земле. "Так как?"- спрашивают. Я всерьез задумался.
Оружие ввозить тоже почему-то нельзя. Я сдуру заявил, что у меня в багаже нож. Долго объяснялись с таможенником по вопросу его размеров и назначения. Да, еще! Важно: не надо шутить. Типа на наивный вопрос: "drugs?" отвечать c энтузиазмом Михаила Задорнова: "Спасибо. Не надо. Есть", - не стоит. Они привыкли верить, повторюсь. И будут искать.
Зато отсюда - что угодно. Здоровье, чувство глубокого удовлетворения, желание вернуться. Это - пожалуйста! Уносите Новую Зеландию хоть на подошвах, хоть в термосе. Лучше всего, конечно, в сердце...«Мы бедные овечки, никто нас не пасет…»
По дороге в аэропорт Шереметьево наблюдал, как стукнулись две машины. Нормальная для Москвы, увы, сцена. Оба водителя - премилые, на первый взгляд, барышни. Пока не открыли рты. Первая с ходу обозвала вторую овцой, за что была наречена козой. Дальше мы проехали мимо них и чем закончился разговор копытных, я так и не узнал. Собственно, и думать забыл о них. И вспомнил позже, уже по дороге из Окленда в Хамильтон, наблюдая бесконечные овечьи стада, перемежаемые коровьими и разок - экзотически - разбавленные овцебыками и страусами. Прямо на одном поле. Мирно паслись все четверо. Душераздирающее зрелище, сказал бы ослик Иа. Кстати, ослика тоже видели. Одинокого и грустного.
Овец в Новой Зеландии 40 миллионов. Считай, Аргентина. Людей - 4. Миллиона, естественно. То есть, на каждого новозеландца любого пола и возраста приходится по 9 курчавых существ. Странно, что еще никому не пришла в голову мысль о фильме-катастрофе с участием внезапно поумневших овец, вытаптывающих человеческое население. Живо представляю...
Экскурсоводы рассказывают, что существует порода, у которой одни ноги короче других. Так легче объедать траву со склона, просто двигаясь по прямой. По кругу. Интересно, а когда она дойдет по спирали до подножия, она упадет?
Не верьте. Гонят. Нет таких овец.
На трети магнитов, предлагаемых туристам, главным или существенным персонажем является овца. Вообще, боюсь, она популярнее птицы киви. по крайней мере, увидеть их можно не в пример чаще, чем птичку с герба. А уж ее экономическое значение явно оставляет далеко позади толстую, не умеющую летать птицу, даже в зоопарке прячущуюся по кустам. Однако, новозеландцы называют себя киви, а не овцами... Наверное, подчеркивают свою эксклюзивность.
Lamb steake разной степени прожарки вполне себе национальное блюдо. Вкусно. Под эль. Есть и овечий эль. Так и написано. Горьковатый, вкусный. Правда, австралийского производства.
Продукция из овечьей шерсти - на каждом углу. Самая дорогая из мериноса.
Это такая порода тонкорунных овец. шерсть у них мягкая. Мясо так себе. Говорят, все полярные экспедиции американцы снаряжают теплыми вещами именно из этой шерсти. Если и вранье, то все равно работает, как реклама. Шарфики, шапки, носки, перчатки расхватываются туристами, несмотря на весьма не низкую цену.
Хотя, еще недавно, никаких овец тут не было и в помине. По геологическим меркам, буквально позавчера, то есть в 1773 году их завез сюда бравый капитан Кук. Ну, он же увидел опытным взглядом, что пасти можно круглый год. Так и есть. Каждое четвертое изделие из овечьей шерсти в мире - новозеландского производства. А вы говорите, край Земли... Добрый десяток пород. И явный лох тот, кто не отличает шерсть Райленд от шерсти Корридель. Шучу. Фиг отличите. Хотя, последняя (и единственная) порода была выведена именно здесь. Остальные, в основном, завезены. Колониальный товар. Пытался спросить в магазине пончо для жены именно из корриделя. Недобро посмотрели, что для тутошних продавцов нехарактерно. Я и стушевался как-то... Не купил никакого. Стоит ли возвращаться?
Едешь по любой дороге. А на обочине овцы, овцы, овцы... Едешь туда - овцы. Обратно - стейки, шарфики...
Интересно, а если две барышни за рулем столкнутся на дороге здесь, в Новой Зеландии, одна другую обзовет овцой? Или все же поостережется? Все же, овцы кругом....Давайте снимать кино…
Жил-был фермер. Да-да, именно жил был фермер. Потомственный. Пожилой. На самом краю Земли. Звали его… А неважно.
Владел он землей, на которой пас овечек. Потом спокойно стриг. Шерсть продавал. Ну, нормальная новозеландская пастораль. Сама по себе похожая на сказку.
По началу вы, наверное, уже поняли, что читаете сказку. Так и есть. Усложним.
Жил был режиссер. Не потомственный. Звали его Питер Джексон. Он снимал кино. В Голливуде. Дорогое. Хотя сам родом из Новой Зеландии. Но снял некогда жуткий трэш под названием "Живая мертвечина", чем навсегда застолбил место в ряду ведущих сказочников современности.
А задолго до них обоих, в Англии жил писатель. Тоже не потомственный. Писал детские книжки. Звали его Джон Толкиен. И он однажды придумал историю о том, что жили-были хоббиты Фродо и Бильбо, а еще гномы, орки и целый мир уродцев разной степени привлекательности. И вот ведь беда, книжка и впрямь оказалась волшебной. Ибо миллионы людей сошли с ума. В России эта болезнь проявилась особенно тяжело (как обычно в России и бывает) и тысячи, даже десятки тысяч людей, менеджеров и сталеваров, студентов и преподавателей, врачей и военных нашили себе смешных одеяний, навырезали мечей из дерева и стали уходить по выходным в леса, чтобы биться с орками и гоблинами не на жизнь, а на смерть... А поскольку в наших лесах ни орков, ни гоблинов отродясь не бывало, то их назначали из числа своих же. С ними бились, их же, по обоюдной договоренности, побеждали. Выпивали за победу, как водится. Сначала вместе. Потом вместо. То есть, собирались в лесу, ряженные, сразу договаривались, кто победил и садились водку - пардон, эль с нектаром - пить, да песни петь. Нв следующие выходные менялись ролями. Но суть оставалась прежней. Но сказка не об этом.
Столь разным людям, какими были пожилой фермер, режиссер в самом соку и давно умерший писатель, было крайне затруднительно, да почти невозможно, встретиться. Однако, в сказках бывает и не такое.
Зима. Чемпионат по регби. Вся Новая Зеландия пьет пиво и смотрит матч. Не смотрят только слепые. Они слушают.
Питер и ассистенты ищут натуру. На вертолете, американском, армейском. И вдруг внизу видят чудесное место, зеленые холмы, меж которыми разбросаны лужицы озер. Если вон там добавить деревьев, тут домики, там... Круто! То, что надо!
- Шеф, садимся!
- Это частная земля! - возражает осторожно летчик. Он, хоть и шеф, но подневольный.
- Садись, - говорят!
На поле с пасущимися овцами приземляется вертолет. Овцы шарахаются. Из вертолета с надписью USA military FoRCE выпрыгивает Питер Джексон. Бодрячком. На террасе дома включен телевизор. В кресле-качалке сидит дед с трубкой в зубах, бутылкой пива на столе и смотрит регби. Финал чемпионата. На великого режиссера ноль внимания. Джексон приступает к общению.
- Хэллоу, - говорит.
Старик не реагирует.
- Хеллоу, - повторяет Питер
- Яаааанки... - старик перекладывает деревянную, ручной работы, трубку, - Гоу хоум, янки!
- Да ты чего, дед, - удивляется Джексон, - я же свой, новозеландский.?
- Яаааанки, - презрительно сплевывает дед.
- Да какой я янки? Ты что? Вот те кре... Тьфу. Паспорт!
- Плевать мне на твой паспорт. Если бы ты был новозеландцем, ты бы пил пиво и смотрел регби. И не мешал бы людям совмещать удовольствия! а теперь вали отсюда, янки! Ты на частной территории.
И достает ружье. Пришлось ретироваться.
Первая попытка не засчитана. Но Джексон мужик упрямый.
Тем же вечером к старику приезжает кавалькада машин. И з головной вылезает все тот же Питер с бутылкой Glenmorangie. Дед выходит на крыльцо с ружьишком. Режиссер машет приветливо. Мол, не стреляй, дело есть...
Сели. Разлили.
- Вот хотим у вас тут кино снимать
- Какое, к черту, кино, сынок?
Уже, заметьте, сынок! Вискарь сближающий, всемогущий!
- Властелин колец, старик! Читал Толкиена?
- Нет. Это про овец?
- Не совсем. Это про хоббитов
- Про кого?- привстал старик, - Я про таких не читаю... Извращенцы! Я католик, между прочим!
- Да нет, старик. Хоббиты - это такие существа.
Рассказывает. Подливает. По чуть. Старику неинтересно. Зевает. На часы поглядывает, на ружьишко... И вот звучит финальная фраза:
- Ну, и аренда в пятьдесят тысяч долларов США.
Это больше, чем аналогичная сумма в новозеландских...
- Пятьдесят тысяч долларов, старик! Бери, не сомневайся. И будем снимать кино.
- На кой черт мне ваши пятьдесят тысяч?! У меня овечки... Я овцевод в офигеть каком поколении... Допивайте ваш виски и валите.
Киношники посовещались.
- ОК, старик. Пятьдесят девять тысяч и ни центом больше. И будем снимать кино.
- Нет, - говорит старик, - не пойдет. Овечки у меня...
Встал. Киношники тоже. У Джексона мелькнула мысль о смертоубийстве. Ну, что за упрямая скотина попалась! Развернулись и пошли к двери. И у самого порога зануда такой юрист, в очках (еврей, конечно) остановился, поправил очки и спросил:
- Хорошо, сэр.. Итого, вы отказываетесь от аренды ваших земель для съемок за 59 тысяч долларов... В месяц!!?
- Что? - икнул фермер, и почувствовал, как сердце медленно уходит через воронку вниз. - В месяц?!!!
Щелкнул затвором.
- Стоять, янки!
Вышел во двор, прицелился. Шарах по ближайшей овце.
- К черту овечек! Давайте снимать кино. И подписал контракт.
Так была найдена натура для съемок деревни Хоббитов.
Построили декорации. Нагнали массовки. Всех одели, наклеили уши, бороды и прочую фигню. И стали снимать. Потом вторую серию. Потом третью. Потом рекламу. А потом повалил турист, которому ну, до несварения хотелось посмотреть то самое место, где герой Элайджи Вуда и его пришибленная компания начали свое трехсерийное шествие по киноэкранам.
И овечек завезли. Из Шотландии. Не хоббитски смотрелись местные овечки. И жалко стало разбирать. И домики красивые, и деревья живописные... И все такое... Местное.
А потом приехали туристы. Тогда еще экзотичные, русские, и потребовали хоббитдог. Или хотя бы хоббитбургер. «Нам гид обещал!». Так что вынь и положь! Совестливая официантка, убежденная вегетарианка, вспыхнула алыми пухлыми щечками из под копны рыжих кудряшек и заявила людоедам, что таких не бывает, а бургеры из хоббитов не делают уже три тысячи лет! На шум пришел хозяин. Хоббибургеры? Конечно, сэр! Нет проблем, сэр. Обождите полчаса. Уволил дуру-официантку. Лично разрезал булочку, вложил в нее котлету, салат и дольку помидора, сверху кетчупом написал литеру "H" и подал к столу со скорбным лицом. Пожалуйста, сэр, покойный Бильбо очень любил такие... Потом и пиво сварили Lord of the beers. К хоббитбургерам. В комплект. И зажили счастливо. Принимая туристов, показывая им Хоббитшир, угощая имбирным пивом и мясным пирогом за живой новозеландский доллар. Немалый, кстати...
Жил-был нормальный новозеландский бизнес и все у него было хорошо. И если он и умрет в один день, то будет это очень не скоро. Потому что со всей планеты люди везут сюда доллары, иены, фунты стерлингов...
Кто сказал, что деньги - зло? Ничего подобного. Потому что они всегда побеждают. А в сказках добро побеждает зло.Белый остров.
Вы когда-нибудь были на Венере? Или на Марсе? Да ладно... Ну, хотя бы на Луне? Не были? Скучно живете, господа!
Нет, правда. Дым из под ног, горячая поверхность, абсолютно безжизненная. Некие белесые водоросли чахлые... Не считается.
Час с небольшим - около пятидесяти километров морем на катере по заливу Bay of Plenty - и вас высаживают прямо в дымящийся кратер. Белый остров. Говорят, в десятке опаснейших вулканов планеты. Сомнительно. Но активен однозначно. Пейзаж абсолютно инопланетный. Такой была Земля миллиард-полтора лет назад. Базальтовая порода, сквозь которую сифонами пробивается сера, образуя желтые лужи. Из щелей бьет дым. Запах удушлив. Глаза режет, связки щиплет. Респиратор не спасает. Сам кратер метрах в пятистах от береговой линии. Над ним на триста метров возвышается скала, на фоне которой в небо выбрасываются мощные облака дыма. Врата ада. Все утыкано датчиками, фиксирующими изменение уровня активности. Малейшая угроза - экскурсии, естественно, прекращаются. Извергнуться и впрямь может в любой момент. Собственно, последний раз в начале 2013 года. Он и сейчас может вмазать в небо струей дыма. Или может плюнуть таким камешком - вулканической бомбочкой - размером с арбуз. Может - и по башке. Поэтому всем выдают каски. Желтые. Как пятна серы. Когда-то ее здесь добывали промышленно. Следы производства наличествуют в виде развалин печи и стен, желто-рыжих от окиси железа и серы. Шаг в сторону с тропы - чреват. Можно провалиться. Во что - вопрос. Черт его знает - а кто еще, при таком запахе серы? - что там, под тонкой поверхностью? Древние римляне считали, что вулканы - окна кузни бога кузнечного дела. Что он там переплавляет? Нам, человекам, явно не по силам. Но внизу, под ногами, что-то происходит. Умные слова типа "стратовулкан" ничего, кроме ученого занудства не добавляют. Там - кузница природы. А бог или не бог - вопрос терминологический. Скучный на фоне пейзажа, нарисованного серой...
Вулкан частный. Принадлежит новозеландской семье, полностью. Чтобы попасть туда - нужно получить разрешение. Проще поехать на катере, принадлежащем хозяевам или на вертолете. Они у них тоже есть. Но дорого. Интересно, а если самовольно? Стреляют?
Породу просят не вывозить. Нельзя, говорит гид.. Но если очень надо, то можно. Мне очень надо, говорю. И взгляд такой, нуждающийся. Отворчивается. Берите, говорит, пока не вижу. Взял. Полный рюкзак. Пемза, обсидиан, сера, базальт... Круто припереть домой за пятнадцать тысяч километров. И рассказывать за чашкой хереса друзьям о том, как побывал на другой планете... Частной. Где, несмотря на обилие посетителей, ни бычка, ни фантика не встретишь. Все прибрано и уютно. Хотя совершенно другой мир. Он отличен даже от внешней стороны острова, покрытой зеленью, с роскошными птичьими базарами. Колонии олушей. Из воды выпрыгивают летающие рыбы, блестя на солнце плавниками и напоминая огромных стрекоз. Говорят, активно прыгающие летающие рыбы - к шторму. Необъяснимая закономерность.
Как это у Жванецкого? Купить танк на средства артиста, но пользоваться некоторое время самому? Вулкан круче.... Прикупить, что ли?..Памяти Джеймса Кука.
Искали мы искали в Окленде памятник Куку. Ну, грех не посетить. Все же именно он открыл Новую Зеландию. Вторично, правда. После Тасмана. Но все равно. Нет его. Снесли. Чего-то там ремонтируют или перепланируют. Улица Кука есть. В наличии. Сook street. Жить на ней, наверное, как в Москве, на улице Беринга.
Жаль, что памятника нет. Возложил бы букетик к постаменту. Это ведь он увековечил имя командора Беринга путем наречения оным пролива из Тихого в Ледовитый океан. Мог бы и присвоить. Запросто. Ан нет. Соблюл политес и справедливость.
Хотя пролив Кука тоже имел бы смысл. Ведь мечта Кука (точнее, лордов Адмиралтейства, но не суть) была почти русской. О пути, который соединил бы Европу и Азию без необходимости долго и мучительно огибать Африку. Те, у кого более-менее сносно с географией, догадаются, о чем я. Садитесь, пять! Именно о Северном морском пути. Севморпуть, конечно, наша история. Наше если не все, то многое. Папанин, Кренкель, челюскинцы, летчик Ляпидевский, два капитана, Норд-Ост... Бороться и искать, найти и не сдаваться! Кук в свою последнюю роковую экспедицию должен был найти такой путь к северу от Америки. Не нашел. За несколько лет до этого он так же не нашел Антарктиду в южном полушарии. "Я смело могу сказать, что ни один человек никогда не решится проникнуть дальше на юг, чем удалось мне. Земли, что могут находиться на юге, никогда не будут исследованы..." Это текст принадлежит ему. Вообще, запал капитана был таким, советским. Ведь если не я, то кто же? Кто же, если не я? И впрямь. Взяли и закрыл Антарктиду на полвека. Но это во второй экспедиции. В третьей он так же ответственно закрыл Севморпуть. Правда, помимо этого, повторюсь, открыл Новую Зеландию, завез туда овец и победил цингу на своих кораблях. Это да! Молодец парень. Мыслил глобально, а действовал локально. Но пути в полярные широты своим мощным "я" закрыл. Впрочем, он мог бы и не добраться до полярных широт в своей последней экспедиции...
Мало кому в музее истории внешней разведки в московском Ясенево известна операция русской тайной экспедиции, которая должна была поспособствовать неудаче Кука. Результаты ее оказались сомнительны. Дров наломали немало. Поэтому о самой операции предпочли забыть. Многое остается загадкой. Но можно попробовать реконструировать. Дело было примерно так. Стоял 1775 год. Открытие морского пути вокруг Америки - задача насущнейшая.
За обедом лорды Адмиралтейства договорились, что главным будет Кук. А кто еще? Сам лорд Сэндвичский настаивает на кандидатуре прославленного капитана.
Кук к тому моменту как Лепс. Раскручен. Овеян славой. Поднимет любой проект. Стоит дорого. Выставляет райдер на сто страниц. Но - звезда! Значит, быть Куку во главе экспедиции. Проход будет! Гип гип, ура!
Тем временем, активность англичан доходит до Петербурга. Какие такие северные пути? Какой-такой Кук? Императрица Екатерина серчает. Только-только с Турцией разобрались. Ущемили нос англичанам на юге. А они, вишь, на север подались... Видим в этом прямую угрозу интересам российским.
Всесильный князь Потемкин (к тому времени еще вовсе и не Таврический) опасения императрицы разделяет. И впрямь, не затем мы турка били и британцу путь торговый прикрывали, чтоб они по северам нас - шлеп-шлеп - и обходили. Да еще видит в этом повод разделаться с нелюбимым начальником тайной экспедиции Шешковским. Не по чину много славы срубил на пугачевщине. Умыть бы. Но тихо. А коли сдюжит дело - молодец, поделим славу. На время, до следующей оказии. Мне вершки, тебе - корешки. Такой вот, российский корпоративный подход.
Статскому советнику обрисовывают задачу. Так мол и так, не пустить англичан на север. Исхитрись, Степан Иваныч. Императрица смотрит строго, но по матерински. Потемкин лыбится серпентарно: давай, дорогой, дерзай, вдруг у тебя ничего не получится.... Немолодой уже Шешковский мудро пожимает плечами - у людей его профессии это получается. Профессиональный навык. Ничего, Григорий Александрович! Уесть захотел? Не выйдет.
Да, думает. Дело нужное, но сложное. Дать укрепиться торговле англичан с Азией - прямой ущерб российским интересам. Ох, и надоел этот бравый капитан. Но как его достать? Одно дело Емельку Пугачева на просторах матушки России отловить. Тем более, что продать его желающих было выше крыши.
А вот Кук - задачка посложнее. Где его, на просторах Тихого океана найдешь? Дело хлопотное, денежное. А Императрица щедра. Неограниченный бюджет. Только дело сделай.
Задумался статский советник. Можно и в Лондонах Кука притравить чем. Полония тогда не было, но других снадобъев богато знавали. Да здоров как бык капитан - шуму будет много... Потом, не выход: другого поставят. Подрастает у них поросль новых капитанов. Надо бы его уже в пути сбить, уже в океане. А там - волна закон, пока суд да следствие... Но! Человечек в английском адмиралтействе есть. Месяц-два трудов не бесплатных - и план экспедиции добыл. Деньжищ взял немалых. Но дело, так сказать, мировой важности. За ценой не постоим.
Видит Шешковский, что пойдет Кук южными морями. Далеко перехватывать. Коротки пока ручонки. А вот посередке Тихого океана как раз. Успеем. Есть на примете острова. Не открытые, но присмотренные. Названия пока нет. Вулканы, зелень. И явно англичанин, судя по проложенному курсу, в них упрется. И хорошо, что не открытые типа острова - беспечнее будет. Статский советник торопится. Спешно, в обстановке строжайшей секретности - по устному приказу, чтоб где не наследить - готовится экспедиция. Казачья сотня, состоящая из эвенков и чукчей, под командованием подъесаула Антипа Калаева, спешно снаряжается в поход. Через всю Россию. Полгода пути - и на Камчатке. Оттуда двумя шхунами вниз, пардон - на юг. В район экватора. Четыре месяца пути. Почти без заходов в порты - секретность. Ублевали все четыре борта. Но доплыли. Несколько островов. Над островами курятся вулканы. С берега смотрят аборигены. Ага, стало быть, обитаемы острова. Это усложняет дело. Сплюнул подъесаул: сдюжим. Дали залп для острастки. Попрятались, нехристи. Пропускают первый остров. Выбирают средний. Сотня раскосых казаков высаживается на лавовый берег. Сгрузив необходимое, Калаев отпускает корабль с письмом о том, что точка достигнута. Приступаем, мол, к выполнению задания. Местное население и тут не замедлило нарисоваться. Зря. Поторопилось. Эйнзатцкоманда казаков резво вырезала местных дикарей, за исключением грудных детей и их матерей. Пригодятся. Трупы остальных сбросили в океан. За ненадобностью. Заняли деревню, освоились с пропитанием, выживших барышень освоили. Детей нянчат. С населением остальных островов решили пока в контакты не вступать. Так и зажили. А ничего. И одежды не надо. Теплынь... Чисто островитяне. Только нательные кресты выдают неаборигенов. Снять. Сдать до поры.
Не прошло и пары месяцев, как на горизонте блеснул на солнце Юнион Джек. Вот они, голубчики. Красавец "Резольюшн" входит в гавань соседнего острова. А поодаль "Дискавери". Сотник в бусах и боевой раскраске смотрит в подзорную трубу. Капитан Кук на мостике. На соседнем - лейтенант Кларк. Салют! Шарах!
Аборигены на берегу падают ниц. Странно, думает Кук, белых людей они вряд ли видели.
Англичане высаживаются на берег. Покачиваются после многодневной качки. Предлагают туземцам обмен. Товар показывают. По идее, думается Куку, должны быть людоедами. Курки на всякий случай взведены.
А те показывают на паруса пальцами, кивают, кричат чего-то. Никакой агрессии. Скорее, напуганы. Прошел бы Кук дальше, нашел бы нетронутые воронки от ядер с русского корабля. Но не прошел. Пока хлеб-соль, пока обмен. Кук быстро принимает решение: Нарекаю острова Сэндвичевыми. Имеет право. Все же, как он думает, первооткрыватель. И движется дальше. К острову, где окопались казаки. Бросают якорь.
Наши выдерживают паузу. Не показываются. Сразу мочить не велено. Погодим. А "Резольюшн" вдруг разворачивается и уходит. И "Дискавери" за ним. Как? Куда? А на поиски Северо-западного прохода. То есть, прямым курсом в историю...
Ушел Кук. Полный провал. Что делать-то? Возвращаться не с чем. Живем как живется. Плодов полно. Почва теплая. Бабы есть. Начальство не лютует. Все лучше, чем на Родине. Шешковский не спустит провала. А тут поди, достань нас. Калаев начинает общение с соседями по островам. Язык, благодаря двум местным женам, более-менее освоил. Те сначала настороженно принимали, потом он им объяснил, что это он - великий жрец- наместник белых богов под белыми облаками, которые приплывали из-за моря и у которых изо рта, как из вулкана, шел дым. И он может это доказать. Вот так. Саданул по птице из пистоля - нехристи и попадали ниц. Объявил он себя вождем Каланиопу. Верховным, чтоб уж окончательно. Обложил скромным оброком. Взамен дал свиней из поднявшегося хозяйства. Не все, конечно, сразу приняли нового Верховного. Но на этот случай есть у Калаева сотник Багутай. Очень нужный человек. Все может. Смог пару непокорных князьков. Голыми руками. Остальные и подчинились. В общем, зажили наши на чужбине.
Тем временем, Кук, как всем известно, дошел до Берингова пролива, вышел в Чукотское море. Наткнулся на кромку льдов, убедился, что дальше (в предлагаемых обстоятельствах) - никак. Дал проливу имя Беринга. И - лег на обратный курс.
В Петербурге Екатерина допытывается у Шешковского о результатах. Тот, как обычно, мудро разводит руками: трудимся, государыня. Ночей не спим. Далеко объект. Вести медленно доходят. А сам думает, какие вести? Корабли вернулись, людей на место доставили. А уж там как Бог решит... И вдруг приходит известие с самых восточных окраин. Долго шло. А в нем известие, что на Алеутских островах, на Уналашке, вступил в контакт с русскими купцами английский капитан Кук. И даже карту у этих ротозеев скопировал! Чертов Кук! Проскочил мимо засады? Или наши недотепы, все просрали?! Спокойно, Степан Иваныч. Не из таких выплывали. Читаем дальше: сей капитан путь к югу искал. Ага, значит, возвращаемся. Не пошел стало быть, на северо-запад. Погодим. Вдруг чего изменится. Ему оттуда дороги, почитай, больше года. Осень весны мудреней. И не спешит докладывать. Обождем.
А казачки наши, окончательно обостровитянившись, уже и думать забыли о своей миссии. Живут припеваючи. Жаль, припасы кончаться стали. Без табака как-то нормально. Некурящих для дела подбирали. А вот водка, порох и пули... Но ко всему привыкает человек. Особенно наш. Охотиться с луками наблатыкались, свиньи поросятся исправно. А водка... Привыкли как-то и без. Других дел навалом. Новые жены, глядишь, уже и с пузами ходят. И промеж собою-то по ихнему, по басурмански казаки больше говорят. Ассимиляция-с.
Но вот спустя почти год, зимним теплым вечерком, на горизонте вдруг обнаруживается корабль. Дежурный казак - а дежурства Калаев не отменял, мало ли что - докладывает: возвращаются британцы, ваше высокоблагоро... Прости, бес попутал... Великий вождь.
- Как? Откуда?
- Да черт их разберет. Плывут. К нам.
Хватает трубу. Летит на берег. И впрямь. Подходит знакомый потрепанный корабль. Бросает якорь. И устраивается ночевать.
Так. Рассылаем гонцов по окрестностям. Установка товарищам на местах. Организовать встречу богов на высшем уровне. Своим приказ: не выпускать англичан с островов. При случае перебить. Но! Как перебьешь, коли сам убедил округу, что белые боги, блин, на белых облаках...
К утру все окрестности в курсе новости о великих богах. Окружают корабль пироги с туземцами, среди которых и наших с десяток. Дружно демонстрируют респект и уважуху. Карабкаются на палубу. Руки тянут. Кук почти растроган. Ну, я конечно, великий капитан, но чтоб вот так, в отдаленных селеньях... Тронут, господа.
И, в общем-то, нет повода... Ну, сошли на берег. Типа, обмен. Все честно. Ведут Кука к Каланиопе. Выходит Великий вождь Антип Калаев. Приветствует его. Вот ты какой, капитан Кук? Потрепанный, но бравый. На этот раз не уйдешь. Но нельзя же так вот взять и грохнуть бога-то.... Поговорили жестами, поручкались. И чесались руки у наших. Да нельзя. Свои же, то есть, местные порвут. Придумали Бога на свою голову! Ничего, утро вечера...
Надо как-то запустить обратку. Развеять миф. Правда, тогда развеется миф и о самом Каланиопе. Но это частности.
Однако же, умней судьбы на свете зверя нет. Все сложилось само. Истосковавшиеся британские мужские тела жаждали любых женских. Аборигенки даже и не были против. Даже многие за. И очень. Вроде, все участники процесса довольны. Но недовольны местные мужчины. Они и стали фокус-группой для обработки людьми Калаева. Сегодня они чужую берут, а завтра твою! Прогони белых! Острова гудят, как улей. Не боги они! Не должны боги девок портить! Не божье это дело! И впрямь ведь. Загудели туземцы. Короче, подвело англичан либидо. Участь Бога была предрешена. Вообще, нет ничего страшнее участи низвергнутого бога - растоптания и забвения.
В общем, несчастные клещи, которые мастерски увел у англичан подхорунжий Стерхов, были всего лишь невинным предлогом для того, что произошло, как известно, 14 февраля 1779 года, аккурат в день Святого Валентина. Там, вы помните: слово за слово, те за шпаги, эти за копья. Роковой выстрел. Не знаю, кто крикнул по-русски "Наших бьют!". В воспоминаниях очевидцев встречается указание на то, что крик напоминал призывный клич русских моряков в кабаке на Уналашке. Но тут уже не играет роли язык. Посыл был подхвачен. И толпа бросилась на несчастного капитана. Дальнейшее также многократно описано в дневниках спутников Кука. Отступление к лодке. Куково "врешь, не возьмешь", позднее использованное братьями Васильевыми при создании диалогов к фильму "Чапаев". И копье в шею, брошенное воином Атигуной (по пачпорту - Трофимом Жадовым). И второе, уже в спину. И терзание бездыханного тела. Тут уж казаки не участвовали. Все же христианская душа была. А местные уж поглумились от души. Туземный бунт, бессмысленный и беспощадный...
В общем, сделано черное дело. Вопрос, как домой воротиться? Да надо ли? Кто нас там ждет? А тут хозяйства. Нас уважают. Вождь опять же. Воля…
Пока думали, англичане парламентеров прислали. Лейтенант Кинг встретился с Калаевым. Тот молча выслушал. Просят отдать останки.
-Выдавать ли?!
-Что там осталось?
-Да страшно сказать: пол- головы, да обрубки.
Подъесаул медлит. Недолго.
- Отдавай, говорит. Чего уж. Пусть.
Отдали, что было. Похоронили англичане останки Кука в море. Капитан Кларк переживал очень. Но мстить не стал. Видно, чувствовал, что чахотка его доедает. А еще нужно много успеть. Честолюбив был - не меньше Кука. С горя и по болезни попробовал еще один бросок на север сделать. Да неудачно опять. И на обратном пути и помер... Но это совсем иная история.
Но прежде, чем англичане ушли, собрались казаки на сход. Общаком решили: надо оставаться. Но и доложить о выполнении задания надо. Тянули палочки. Короткая досталась казаку Стрельне. Это по уговору означало, что с первой оказией, он возвращается и докладывает, что все, дескать, погибли, а он один, израненный, чудом спасся и прочее, прочее. Доплыл Стрельня до стоявшего на якоре "Дискавери". Залез на борт. Слезно лопоча по-туземному, упросил взять с собой. Кларк согласился. И Стрельня уплыл. Думал, в Европу. Какого же было его удивление, когда англичане взяли курс на север. Дальше – месяцы океана, качки и связанных с ней ощущений. На Аляске, при стоянке на знакомой англичанам Уналашке, сбежал. Жил у алеутов с месяц. Потом пришла русская торговая шхуна. Капитан с изумлением выслушал историю про мифическое кораблекрушение и взял бедолагу с собой на Камчатку. А уж оттуда Стрельня отправился прямиком в Петербург, через всю Россию. Еле живой добрался. Сразу – в Тайную экспедицию. Доложили Шешковскому. Тот чуть бульоном не подавился. Бросил обед, рванул в опросную. Пока слушал, аж каблук истер от волнения. Неужто, вышло?! Стрельня подробно изложил все, за что был, по давней русской традиции встречать разведчиков, награжден тумаками и посажен в подвал. На всякий случай.
А наши так и остались на Сэндвичевых островах, впоследствии названых Гавайями. Мы не знаем о них ничего. Десять лет спустя туда завернет Лаперуз. Но в сохранившихся документах о его экспедиции упоминаются просто туземцы. О вожде Каланиопе там ни слова. Кто знает, живы ли были наши герои к тому времени. Официально, так сказать, русские появятся здесь только в начале, а потом в середине следующего, девятнадцатого века. И даже построят здесь крепость. И чуть не станут Гавайи русскими. Некий гавайский вождь очень был к этому расположен. Кто знает, может, он был потомком одного их славных наших сотников? Кто знает? В 1941 на этих островах для Америки начнется вторая мировая война, а двадцать лет спустя родится президент Обама. Возможно, разочарую читателя, но эти события к описанным выше никакого отношения не имеют. Хотя, мало ли, какие еще детали надежно прячет история.
До Петербурга меж тем докатилась весть о возвращении экспедиции. Шешковский идет с докладом. Императрица завтракает.
- Приказ,- рапортует статский советник, - исполнен. Кук мертв. Прохода через Ледовитый океан британцам не видать. Экспедиция сорвана.
Подробности опускает пока. Императрица пироженку в рот - ам!
- Ну, давай, говорит, рассказывай, как дело было.
И он ей подробности, про расчлененку, про людоедство... Императрица морщится. Пироженки отодвигает.
- Гадости какие. А как-то иначе нельзя было вопрос решить?
- Ну, матушка... Ну уж а ля герр как на войне...
Задумалась Екатерина. Потемкин зол, но виду не кажет. Кофий пьет.
- Вот что, Степан Иваныч. Ты про эту историю забудь. И остальных знающих припугни, как ты это умеешь. Не надо нам свету нашего Отечества на эти купола. Понимаешь?
Шешковский в последний раз в этой истории мудро развел руками, откланялся и пошел себе дальше Родину бдить. Екатерина было хотела ему вослед действительного статского послать, да Потемкин отговорил.
- Что ты, матушка, с чего это?!...
- И впрямь, Гришенька.
И получит он следующий титул аж через 15 лет совсем за другие старания. А казак Стрельня из подвалов уже не выйдет. Дело секретное. Время суровое.
Но главное - сделано. Не бывать северо-западному проходу! Хрен вам - ближний путь. Будьте любезны, господа европейцы, как все... Неважно, что не благодаря, а вопреки. Приказ, главное, выполнен. Правда, прямой вклад наших в это «неоткрытие» спорен. Но все же... Амундсен откроет проход сто с лишком лет спустя. И Шешковского уже не будет на свете. И северо-западный проход не будет актуален - к этому моменту пророют Панамский канал... В общем, Кук, конечно, великий открыватель. Но и закрыватель тоже. Жаль, наши поторопились. Еще бы чего закрыл...Школа для мальчиков.
- Что вас поразило вас в нашей стране?
- Дети. У вас чудесные дети. ..
А все, что вы делаете руками - никуда не годится...
Школа в Роторуа - Rotorua boys high school - учит мальчиков 9-13 лет. Преимущественно, маорийских. Он, собственно, и город маорийский. Компактных поселений маори полно. Этнодеревни конкурируют за туристов. Абсолютный лидер среди них - Фокореварева. Это кратко. На самом деле название длиннее в разы.
Это один из самых длинных топонимов на планете.
Кругом гейзеры. В одном на пару готовят тыквы, бананы, кукурузу. Пища здоровая, не знаю, как на вкус. Вода из другого поступает в купальни. Говорят, целебные. Третий долбит струей метров на тридцать и к нему близко не подпускают. Горячо. Вообще, домашние гейзеры тут не редкость. Такой вот гаджет типа микроволновки или пароварки... Передают по наследству. Запах специфический. Сероводород-с, знаете ли...
Так вот. Школа большая. Никакой роскоши. Ну, разве светящиеся фотопанели с именами особо успешных в спорте выпускников. Одним, третий раз участвующим в Олимпиадах, они гордятся, как национальным достоянием. Имеют право.
И огромные столетние часы с уважительным прозвищем "дедушка". Школьная реликвия. Стоят себе, тикают. Напоминают о возрасте и традициях....
Долговязый, но очень приятный в общении Фред, замдиректора, ведет нас по школе. А вот это моя мама. А вот и папа. Смуглая рука указывает на фото. Черно-белые. Выпуск 1953 года. Мама играла в баскетбол, папа в регби. Сын ростом под два метра. Теперь все понятно.
Они не ставят фантастических задач. Они учат работать руками и ногами, используя потенциал творческого начала. Придумай и сделай. И будет тебе хорошо. Если умеешь делать хаку. Это - отдельная история.
Выпускниками гордятся. Портреты успешных - на стенах в коридоре. Этот - на ТВ, тот - в бизнесе. Целый зал посвящен спортивным успехам. В регби, в гребле на каное. Среди призов даже барабан. За победу в соревнованиях по Хаке - маорийскому национальному действу. Не рискну назвать танцем эту сложную комбинацию из боевого клича, упражнений на дыхание и развитие мышц, йоги и тренингу на командность. Это мне так показалось.
Стенд, посвященный сборке стула для пикника... Все так подробненько, как план характеристики географического положения материка. Даже я бы собрал из подручного материала.
Класс черчения. Забытый и заброшенный предмет в нашей школе. Он воспитывал упорство, ставил руку, развивал аккуратность, глазомер и многое другое. Маори этому учат.
Автомастерская. Учебные автомоторы. Учатся разбирать. И собирать, конечно. Как мы когда-то автоматы Калашникова на НВП.
Класс обучения кулинарии: учебники, поваренные книги, плиты, разделочные доски, халаты. Посуда аккуратно расставленная. Отдельно зал для поедания приготовленного. Готовить учатся мальчики. Многие после школы устраиваются поварами в приличные заведения.
Огромное поле для футбола и регби. Как раз идет матч с гостями - командой из Австралии. Нам предложили посмотреть матч. Мы согласились, и нас немедленно и совершенно нелогично повели дальше. Видимо, по их сценарию, мы должны были вежливо отказаться. Ломать сценарий нам не позволили. Они умеют принимать гостей. Отработанная схема очевидна. Фотографируем только мы. Им неинтересно. Ну, встретились и встретились. Пообщались с учениками. Дали нашим по паре мальчишек- маори, время пообщаться. Не просто потрендеть. А пообщаться. Со смыслом. Потом - парный зачет. Что узнали друг о друге. Они говорят лучше. Впрочем, для них язык родной. Хорошо поговорили, закусили бутербродиками. Пошли дальше. Школу смотреть.
Покажите кабинет географии. Да без проблем. Карта мира нормальная, привычная. Учебнички. Атласы. Пачки тетрадей.
На одной стене работы учеников по составлению плана местности. Напротив - огромный стенд по ГИС, геоинформационным системам. Гармония классики и современности. Все практикоориентировано. Минимальные потуги по усвоению теории. Не уверен, что это правильно. Но, боюсь, маорийские мальчики в полруки сделают наших на соревнованиях по ориентированию.
На прощание директор уточнил, что он тоже учитель географии. Показал на портреты Фробишера, Нельсона, Ралея и Дрейка на стене. Вот, говорит, великие мореплаватели. Странно, к берегам Новой Зеландии ни один не подходил. Ладно бы Кук или Тасман... Их же имена носят четыре здания школы.
Философия образования проста до примитивизма: научитесь жить в мире, где ездят на машинах, строят дома, готовят еду. В нем вам жить... Или выживать. Как учиться будете... Технологии хорошо. Вы им сами научитесь. А мы вас научим жить без них. На случай, если вдруг отключат электричество...
Фред пригласил нас в гости. Нормальный такой дом на берегу озера. Точнее, два дома и гараж. Последний - мечта нашего мужика. Гараж, в котором можно жить. Под потолком - штук пятьдесят медалей: гребля, регби. Полный набор. Покатал нас на лодке, научил грести. Барбекю. Ягнятина средней прожарки. Местное пиво. Кстати, оно здесь вкусное. Вода хорошая и технологию не нарушают. Чувствуется, что для себя делают. И детей растят и обучают для себя! Себе на смену. Чтобы отдать им в руки страну.
И дети растут прекрасные. И руками умеют. Хошь мотор перебрать, хошь торт Павлова сварганить. И радостно за страну. Жаль, не свою...Kiwi vs ozzies
Австралийцы недолюбливают новозеландцев. Надо сказать, взаимно.
Они считают, что новозеландцы здороваются так heeeeeelllouuu (беееее). И еще говорят, что для того, чтобы экономически выживать, всем новозеландцам нужно взять по веслу, перейти на восточное побережье и начать дружно грести в сторону Австралии...
Не могут простить, что при деколонизации Новая Зеландия не стала австралийской провинцией. А могла бы.
Поводов для конкуренции полно. От потока туристов до истории с тортом Павловой, от производства молока до количества пород овец, выведенных в этих странах. Даже количество наград у подразделений, участвовавших в последней мировой войне - предмет конкуренции. Новозеландцы тут побеждают. Зато на материке больше сумчатых. Зато у нас "Властелина колец" снимали! А у нас Николь Кидман родилась! А у нас Рассел Кроу! А у нас Мел Гибсон! Да кто его знает, вашего Гибсона... И так до бесконечности...
Поссум - в Австралии краснокнижное животное - в Новой Зеландии считается вредителем и уничтожается всеми доступными средствами.
В Новой Зеландии аборигены маори (впрочем, они тоже сюда приплыли, просто раньше белых) имеют телеканалы, газеты и депутатов в парламенте. В Австралии их меньше процента и ничего похожего.
Любопытно, к примеру, что если наши продувают на Олимпиаде или Евровидении, мы автоматически начинаем болеть за Украину или Белорусь. Ну, понятная история. Австралийцы будут болеть хоть за наших. Лишь бы не за соседей. Так же и киви - так себя величают подданные королевства Новая Зеландия. Кстати, британская королева, формально - глава обоих государств.
Впрочем, это не мешает новозеландцам потреблять австралийские продукты, сжигать на ТЭС, которых, хоть и немного, но есть, австралийский уголь и смотреть австралийские сериалы. Кстати, и новости тоже наполовину австралийские: что в газетах, что по телеку. Ну, все-таки, континент. Хотя новозеландцы так не считают.
Шутят по поводу друг друга недобро. Мягко говоря. Если у нас когда-то кочевала по анекдотам троица: русский, немец и поляк, то у новозеландцев компания иная. К примеру. Летят в самолете на парашютный прыжок оззи (австралиец), ирландец, англичанин и новозеландец. Боятся, понятно, до укакивания. Сигать-то страшно. И вот загорается красная лампочка. Англичанин со словами "Ради моей Родины" прыгает вниз солдатиком. То же повторяет ирландец. А новозеландец со словами "Ради моей Родины" выбрасывает австралийца, предварительно сорвав с него парашют. Ничего так анекдотец? Добрый.
Почему история с Иисусом приключилась не в Австралии? Элементарно. Потому что двух разбойников было бы мало, и где бы они достали девственницу?
А еще, знаете почему австралийцы не женятся на овцах? А потому что овцы готовить не умеют...
Масса шуток на околосексуальные темы. Тоже не шибко лестных. В большинстве даже неприличных. Не форматируемых для данного текста, увы... Относительно безобидные звучат так: Как называется фермер австралиец, у которого и козы и овцы? Вот не догадаетесь. Бисексуал. Ну, не любят они материковых соседей. По ту сторону Тасманова моря, справедливости ради, отвечают абсолютной взаимностью. Что не мешает регулярно кататься сюда в гости австралийским туристам. Новозеландцы ездят чуть реже. Чаще работать. Ну, как белорусы к нам. Замещающая миграция: квалифицированные специалисты - в Австралию по контрактам, а сюда, на неквалифицированную работу - полинезийцы, к примеру. По статистике, каждый десятый новозеландец уже уехал в Австралию за лучшей жизнью. На наш взгляд, она и на островах хороша. Зажрались, скажем. А австралицы, как семьями, так и компаниями, молодежными и не очень, ездят в туры по Новой Зеландии. Часто. Как в организованные, таки самостоятельно. Берут в аренду трейлер - и вперед. Движение знакомо левостороннее. Валюта - тоже доллар, хоть и новозеландский. Эвкалиптов много. Зато в Австралии климат суше и нет вулканов. А животноводство более мясного направления. Так что ближняя практика по природоведению получается идеальная. Лететь ближе, чем нашим школьникам или студентам до ближайших вулканов в Исландию и, тем более, на Камчатку. Процентов семьдесят туристов, с которыми мы сталкивались - оззи. Ведут они себя, кстати, преимущественно тихо. Джинджер и Боб - австралийцы, средних лет, оба работают в рекламе. Мы ехали вместе на катере на Белый остров. Ну, перекинулись парой слов. На вопрос об отношениях к новозеландцам ответили смешком. Мне показалось, относятся к ним немного свысока. Как москвичи к иногородним. Помните фильм "Самая обаятельная и привлекательная"? Она что, с Урала? Они что, новозеландцы? И жители страны Большого белого облака отвечают австралийцам взаимностью...
И так всегда. А ведь могли бы быть одной страной. И флаги так похожи..
Почему новозеландские лошади такие быстрые? Они знают, что делают с медленными овцами. Это австралийская шутка. Новозеландская звучит абсолютно аналогично. Только гласные произносятся четче. Австралийцы же их глотают, что тоже дало повод к шутке о том, что в Австралии слишком много мух и австралийцы поэтому стараются пореже открывать рот. Так говорят англичане. А новозеландцы презрительно замечают, что оззи говорят не на языке, а на фене: блатном жаргоне. Коротком, отрывистом. Но чего, мол, еще ждать от народа, населяющего страну, где половина предков сидела, половина - охраняла. Ничего не напоминает? Так часто говорят о россиянах. В России.
Вот в чем коренное отличие в менталитете. Нашем и ихнем. Они шутят над соседями. Язвительно. Но сотрудничают. И помогают друг другу. Потому что им так лучше.
Мы - иронизируем над собой до самобичевания. И - разрознены. И друг другу не нужны. И мимо упавшего пройдем. Потому что нам так проще.
Если со мной что - лучше пусть это произойдет в Новой Зеландии. Или в Австралии. Они отнесутся добрее...
Даже не знаю, уместно ли закончить словом "увы" в данном контексте?Красносинезвезднознаменный.
Аке! Аке! Киаикахе йо!!!! Звучит жестко. Хотя перевод прост: вперед! Будь сильным! Подумаешь, девиз... Подошло бы какой-нибудь ДЮСША в Коньково.
Нас мало, но мы будем собираться попить пива, пока жив хотя бы один из нас!
Их было больше трех тысяч. За все время существования батальона.
Осталось, понятно, мало. Самый старый перевалил за стольник! Здоровы, черти! Ни пуля не взяла, ни штык! И попить пива, вспоминая былое, они еще собираются. Пока есть, кому. И хаку проорут - дай боже всем!
Встреча однополчан. Точнее, разнополчан. Ветераны боев в Африке. Со всех сторон. И немцы, и итальянцы, и янки, и англичане в компании разномастных представителей разнокалиберных колониальных частей. Тосты по кругу за все формирования, воевавшие за песок, камни и глину Сахары в течение пяти долгих лет... Дело происходит в Майнце, в семьдесят втором.
Пожилой, семидесятилетний Зигфрид Вестфаль, поднимая бокал, процитировал покойного Эрвина Роммеля: «Если бы у меня было два таких батальона - я бы выиграл войну....» Возможно, отставной генерал приукрасил красноречие Лиса пустыни. Но не слишком. Речь шла о 28 маорийском батальоне.
28 Красносинезвезднознаменный орденоносный маорийский батальон имени нечего терять. Они умели убивать. И умирать. И маршировать. И еще делать хаку. И играть в регби. Их потери были колоссальны для подразделения такого масштаба. Колоссальны, естественно, если говорить о потерях частей союзников. Без учета Красной армии и Вермахта на восточном фронте. Каждый третий. Кто под Монте-Кассино, кто на Крите, кто в Тунисе. Зато они видели Помпеи и пирамиды, Рим и Лондон. Увидеть мир и умереть!
Батальон сформировали в самом начале войны. Надо сказать, маори никто не заставлял влезать в эту бойню. Они вообще непризывные, аборигены. Но сами напросились. Работы нет. Воинственны от природы, а воевать не с кем. Немцы? а кто это? Итальянцы? Подойдет. Задушим гадов! За корону! Аке! Старейшины родов поддержали идею лейбористов в парламенте. Пусть мальчики посмотрят мир и покажут миру хаку! Аке!
Набирали только холостяков. Молодых. Без жен и детей. Не нужно цепей, тянущих к теплому дому. Насмерть так насмерть! Пацаны рвались в бой. Пририсовывали себе пару лет. Маори в 14 уже здоровый бугай. Как поймешь, что пацан? Документы у них относительные... Так что шли малолетки на войну, как на праздник! Нафиг стрелять? Руками порвем! Аке!
Пленных не брать. Зачем? Война есть война. Кончились патроны? Возьми, враг, моих! Но воюй. Пока не убью. А я убью!
Они часто стояли в обороне. И противник не вступал в бой. Понимаю противника.
Хака: язык вперед, брови вверх, глаза вниз. Страшно, надо сказать... Энергетика дикая. Есть фото: бойцы батальона орут - да простят меня за грубость глагола - хаку в Африке. Парашютный десант Индейцев на Марсе! Кобзон в Антарктиде... Видели ли немцы, интересно? Может, все бы раньше закончилось.
Видели ли вы хаку? Когда это делают не 10 артистов фольклорного ансамбля. Это не считается. Лубок. А когда человек 60 пацанов из школы в Роторуа встречали нас, десятерых, входящих в школу эдаким "ха эээээ ха ха ооо" и т.д. С высунутыми языками и выпученными глазами. Поверьте, страшновато... Сейчас сожрут! Причем, предварительно растоптав.
Я спросил у маори
Покажи мне каори!
Маори ответил мне
Ааааааааааааааав!!!!!!
Когда они шли в штыковую, итальянцы драпали. Немцы скрипели зубами. И тоже драпали. В лобовую атаку - аке! Снять посты! Аке! Штыками. Маори не используют метательного орудия. С врагом надо биться лицом к лицу. До самой, его, конечно, врага, смерти.
Они часто пополнялись новобранцами. Потому что гибли и получали ранения. Среди новозеландских частей потери их абсолютны. Как абсолютно и количество наград подразделения.
Их распустили в сорок шестом. Они опоздали на войну с Японией. И стали не нужны. Миру. Короне. Но не друг другу. И не стране, которая их помнит, холит и лелеет, несмотря на отдельные замечания, что хватит уже... Полвека прошло. Но пока жив хоть один солдат, война, как известно, не окончена...
И пока хотя бы один может попить пива и вспомнить слова песни батальона маори - они живы. А значит: Аке! Киайкахе йо!Геотермальная станция
- Эти бусы я купила в Ленинграде...
Элизабет работает на геотермальной станции Вайракаи. Всю жизнь.
- Я была в Москве, а потом в Ленинграде. Но Ленинграда не помню. Проболела три дня и не выходила из гостиницы.
Ей около шестидесяти. Глаза живые. И очень мудрые.
- Это было очень давно...
Улыбается, давая разбег морщинкам.
- В прошлом веке…
- В 1974... Я проболела весь Ленинград. И купила эти бусы, улетая....
Меня еще и на свете- то не было. Мои родители даже не были женаты. А она уже купила эти бусы. Они не выглядят старыми. Как будто она их берегла именно для сегодняшней встречи.
- Потом мы были в Бухаре, Ташкенте, Душанбе...
Ей было 19. Она улетела с компанией подруг в Англию из Новой Зеландии. Путешествовала по Европе. Добралась до Турции. Стояла первая половина семидесятых... Битлз уже распались. Панк еще не родился...
Потом купила тур по СССР. Такое было возможно? Родители телеграммой умоляли не ездить в России: ты сгинешь в Сибири. Элизабет с улыбкой рассказывает об этом. Летела, говорит, и боялась... Представляю. Мы-то опухли лететь в такую даль... Кстати, она тоже летела "Аэрофлотом". Что-то не меняется со временем. Это не реклама. Просто факт...
Она обрывает воспоминания перед входом на саму станцию. Надо сказать, Вайракаи не маленькая. Но компактная. Ее можно увидеть целиком со смотровой площадки. Туда, в отличие от самой станции, туристов пускают.
Вообще, геотермальные станции дают порядка семи процентов всей энергии страны. Они здесь даже не относятся к альтернативным. Вполне нормальный способ получения тепла.
Это оборотная сторона жизни на вулкане. Две мощные литосферные плиты регулярно скрепляют свой союз поцелуем, линия которого проходит аккурат по островам. Собственно, Новая Зеландия есть продукт этого союза - вулканическая гряда. И горячая магма, до которой местами, буквально, на штык лопаты, подогревает эту землю и дает человеку сравнительно экологичный (а не почти дармовой, как многие ошибочно думают) энергетический ресурс. Да, вода нагревается магмой. Это бесплатно, если не считать риска. Но таких станций мало. В мировом масштабе. Оборудование для них - товар штучный, а значит - недешевый. Поэтому доступная геотермальная энергетика - пока мечта. А новозеландцы - мечтатели. Похлеще американцев. Они мечтают об экологичной стране давно. Более полувека. Вайракаи построили в шестьдесят третьем. Она была второй в мире. Как Титов в космосе. Не первой. И Элизабет говорит об этом с сожалением. Еще больше сожалеет, что оборудование производят японцы. И они почти монополисты на этом рынке. И догнать их у Новой Зеландии шансов нет.
Старушка Вайракаи дает чуть менее 200 мегаватт. Этого достаточно для небольшого городка. А больших тут раз два - и все... На всю страну.
Может, из-за малолюдности, энергетика здесь одна из самых прогрессивных и экологичных в мире. Подавляющая часть энергии дают шустрые реки. Немного ТЭС, причем, полисырьевых. Они могут сжигать уголь, мазут, мусор. И - ни дымка! Все чисто.
Как ни парадоксально для родины Резерфорда, на всю страну - ни одной АЭС. И свой безъядерный статус Новая Зеландия подчеркивает последовательно. Например, наотрез отказалась пускать американские корабли с ядерным оружием на борту в свои порты. Американцы обиделись и заявили, что умывают руки в деле защиты Новой Зеландии. От кого?
На саму станцию туристов не пускают. Для нас сделали исключение. Не очень серьезное. Показали через стекло машинный цех и презентационную комнату. Ну, больше, чем ничего.
Из воды, подогретой магмой, выжимают по максимуму. Отапливают помещения, отправляют на поля, построили геотермальные ванны.
В остаточной разводят креветок. Прямо через дорогу. Огромный комплекс. С беседками, где можно, купив билет, половить самому. С рестораном, понятно, креветочным. С сувенирами соответствующей тематики... Все в дело. Полный цикл.
Когда Элизабет встретила нашу машину у въезда на станцию, в ярком отражающем жилете, какие у нас рабочие на стройках носят, я решил, что она здесь кто-то вроде дворника. Тем более в руках были сорняки с грядки на станционном огороде. Нет, просто так положено. У них тут вообще не принят пафос в одежде. Профессор университета в шортах - жарко. Учитель босиком: почва теплая. Женщины не злоупотребляют косметикой и каблуками. Зачем? Простенько. Но со вкусом. И ближе к земле. И в одежде, и в разведении креветок, и в получении энергии.Тонгариро кроссинг и вообще….
Вот, скажите мне, уважаемые, невезуха - это национальное или общемировое? Не невезение, а невезуха. Отчаянная, всенепременная, кромешная. Не знаю. Но, согласитесь, чаще всего нам кажется, что это вообще чисто свое, индивидуальное, характерное только для нас. У всех все как у людей, и только у меня - невезуха! Вот всем везет, а мне нет. Любой прилетит в Новую Зеландию и горы его встречают хорошей погодой. Ни жарко, ни холодно. Сухо. Благодать. А вот когда я, раз в жизни, доберусь - дождь, грязь и черт знает что.
Тонгариро кроссинг - один из самых раскрученных туристических пешеходных маршрутов на Северном острове. Да, пожалуй, и вообще в Новой Зеландии. Местные говорят, что и в мире. Не знаю. Все равно здорово.
Фактически вы проходите меж двух конусов. Чуть менее 20 километров по горам. Часов восемь пехом. Крутых подъемов нет. Доступно даже ребенку. Горизонт далеко-далеко... На горизонте горы и озера с островами, похожими на облака и с отражениями реальных облаков. Неописуемо, ребята!
Первая наша попытка выйти на маршрут закончилась не начавшись: сплошная облачность, мелкий дождь. Еще на подъезде было понятно, что не судьба... Сегодня, по крайней мере. Мы вышли из машины, посмотрели на это дело и решили вернуться завтра. Потом послезавтра. В общем, все сложилось только через неделю.Стучит по лобовому мелкий крап,
От дворников потеки и разбеги,
А мы уже соскучились по снегу,
Так может быть, действительно, пора?В целом, даже при дожде здесь сравнительно тепло. А если залезть в какой-нибудь теплый источник или теплую речку - есть и такие - то вообще кайф неописуемый. Пар стоит, дождь идет, а в речке плещутся довольные люди. Комментарии к фото из подобных мест, выкладываемым в каком-нибудь facebooke, были жестоки. Справедливо жестоки. «Сволочи, - писала барышня из Москвы, - резвятся они. У нас снееег!» Как будто снег в Москве в декабре - это что-то вроде метеорита в Челябинске. «А у нас красиво!» - обиженно писала другая. И вдруг нам захотелось. Его. Белого. Свежевыпавшего. Потому что merry christmas у них по расписанию, а вот снег - пардоньте. В горах. Охота - лезь. Но и эти вершины затянуты были облачностью. Идти в «молоко» - никакого смысла. Только умучиться.
Погода - дрянь, но в целом, повезло:
Идем в туман под бодрое "счастливо"
И трогательно машут вслед крылом
Смешные птицы киви...Птицу киви мы видели, но прелести, откровенно говоря, не просекли ее прелести. "Ну, вот дуб, в тени которого...". И все. И не машут они крылом. В этом и парадоксальность образа.
Но снова что ни день, то снова льет с утра
И в дымке вязкой склоны Тонгариро.
На штурм пора, давно уже пора
Пусть невысокой, местной крыши мираВысшая точка острова Северный - вулкан Руапеху. Красивая штука, я вам скажу. Не сравнить с Эльбрусом, конечно. Но по степени загаженности окраин, крыша России, увы, уступает. Там все чисто.
Подняться на нее вполне возможно даже не слишком подготовленному туристу. Пешие тропы ведут к кромке снежников. Ледников тут нет: недостаточно высоко. Не Гималаи. На Южном острове горы часто называют Альпами. Да и здесь, по инерции, тоже. Похоже местами. Хотя, зависит от взгляда. Я знаю людей, незнакомых между собой, которые и в Сахаре скажут, что ничего, мол, особенного, чисто Подмосковье. И не зануды - напротив - чудесные люди. Но вот такой у них взгляд. Как у дальтоников: каких-то палочек там или колбочек не хватает. Но вид на вулкан Нгорухое - исполнителя роли горы Орадруин во "Властелине колец" - ну, никак не тянет на знакомые нам пейзажи. Ребята, видевшие Килиманджаро не утверждают, что сопоставимо, но и не возражают этому предположению. Маршрут оказался просто замечательным. Полтора километра вверх (от уровня моря - ногами-то больше), сменяющиеся виды. А под ногами - минералогический музей. Коллекция, которую мы собрали, включает больше 30 образцов вулканических пород. От базальта и серы до вулканической глины и пемзы.
Если кто-то устал, на тропе, на высоте 1450м, есть избушка, где можно передохнуть или укрыться от непогоды. Ночевать, типа, нельзя, но если прихватит, то, сами понимаете... Не знаю, заставят ли потом заплатить. Но такая ночевка стоит того. Уверяю. Главное, чтобы на том конце маршрута вас ждала машина. Иначе придется проделывать обратный путь. А это еще день - не меньше. И второй раз картинка, конечно, уже не будет столь свежа. Впрочем, если изменится погода... Тогда может быть..На непокорный все еще вулкан
Вернемся, лишь наладится погода,
Чего-то с ней не очень-то пока -
Такое время года...Время года, выбранное нами (и из экономических соображений тоже) - начало декабря, не считается высоким сезоном. Туристов немало, но и ощущения муравейника нет. Ветрено, дождит регулярно. Причем, дождь такой, гадостный. Даже не моросящий дождь. Морось. Это не одно и то же. Разница в размере капель. При мороси капель на лужах нет, а дождь есть. Противно. Тепло и мокро. И серые низкие облака. Зато после прорыва их пришедшим с моря фронтом на прояснившемся небе можно увидеть чудесные радуги. А местные белокожие граждане быстро начинают натираться солнцезащитным кремом. Озоновая дыра над Антарктидой, об угрозе которой давно говорили ученые, доползла до Зеландии и ультрафиолет тут и впрямь жжет. Первое же прояснение - и футболка прорисовалась на теле на фоне загорелых рук и ушки начали шелушиться - сгорели. Маори, говорят, переносят эту ненормальную ситуацию относительно спокойно, а белым приходится активно защищаться. При высочайшем уровне развития медицины, уровень заболеваемости раком кожи один из самых, как ни грустно, высоких в мире.
Но если утро солнечное - все равно здорово. И чертовски красиво.И свежею росой блестят с утра
В зеленке утонувшие поляны.
У самых берегов Роторуа
Качаются на волнах гидропланы.Удивительная штука - вулканические озера. А других тут нет. Если понимать, что эта водная гладь (изредка превращающаяся в зыбь или рябь), по которой лениво, хозяйски, почти по-обломовски, плавают черные лебеди, в любой момент может превратиться в кипящий гусиный суп, то наличие на воде нескольких гидропланов вызывает странное уважение к людям, спокойная и размеренная жизнь которых протекает на вулкане. И гейзеры, дающие тепло для купален, бассейнов, паровой кухни и просто отопления, честно предупреждают: если что, мы не виноваты, мы сигналили. Колдун Джейсон из деревни Факареварева утверждает, что чувствовал приближение катастрофического моретрясения и цунами в 2001 году. И звонил, якобы, куда-то, но его не приняли всерьез. Короче, тряхануть может капитально. Как уже было в конце девятнадцатого века. Но люди живут. Повторюсь, спокойно и неторопливо. Греясь в теплых целебных ваннах.
Остаться бы и греть бока, пока
Погода грубо планы наши гробит.
И крутит пальцем вслед нам у виска
Непобедимый хоббит...Образ хоббита понятен. Хотя вычурен. Но так слышалось. Извините. Вроде как, бешеной собаке (нам, то есть) семь верст не крюк. Мы протопали потрясающей красоты маршрут сравнительно легко. Получив массу удовольствия. Чего и вам желаю, если сподобитесь посетить край Земли.
Мы правильно не рванули с первой попытки. Надо было просто подождать. И не испугаться. И дойти. И ощутить себе почти Гумбольдтом. И увидеть мир сверху. И постоять на краю красного кратера. И увидеть волшебного вида Изумрудное озеро, красота которого обманчива: сероводород. Нет, можно было вернуться и рассказывать, что «не повезло вот, не прошли, погода там...». А можно было рискнуть. И не жаловаться на невезуху. Потому что у тоннеля невезухи, каким бы длинным он ни был, тоже есть выход на свет. И, если очень захотеть и приложить усилия, можно ускорить его приближение. Или пробить боковой выход. Как лава прорезает боковой кратер. А если опустить руки, можно в нем и остаться, не увидев солнышка. Банальности пишу. Согласен. А разве солнечный свет не банален?Спокойствие, только спокойствие
Спокойствие, только спокойствие, - убеждал шведский Карлсон. На другом краю планеты в этом никого убеждать не надо,
Think safe
Work safe
Home safe
Это текст с плаката на въезде на территорию ГЭС Аратиатиа. И впрямь safe. Никто меня с камерой от режимного объекта поганой метлой не отгоняет. Ради бога, make photo. Только safe.
Thank you for drive safely написано на щитах вдоль новозеландских дорог. Боже! Пишите еще! Как же это приятно, когда без дидактики... Так, по человечески, по простецки, как где-нибудь под Калугой: thank you, брат...
И даже шар в лузу катится по зеленой глади бильярдного стола в придорожном кабаке с гордым названием tavern нежно, как ветерок, пробегающий по зелени же окружающих таверну полей. И забивающий шар игрок извиняется перед соперником. Извини, приятель. Ты продул. Гони деньги. Не торопясь. Safely. Но гони. Предупредительность.
Наш гид и водитель неосторожно ответил на телефонный звонок за рулем. Ехавшая навстречу полицейская машина спокойно развернулась и, поравнявшись с нами, замигала безо всякой истерики, тихо так фарами, не требуя - нет, прося - остановиться. Выписывая штраф в 80 новозеландских долларов (а взяток тут не берут!), пожилой коп чуть ли не расстроено заметил: Если бы вы положили трубку до того, как мы вас обогнали, еще бы ладно, а так...
Можно и выпить за рулем. Никто не остановит, если правила соблюдаются. Законы жестки к тем, кто их нарушает. Но не к тем, кто их соблюдает. Как у нас.
На ГЭС Аратиатиа четырежды в сутки сброс воды. Звучит сирена. Туристы, оказавшиеся вовремя на двух смотровых площадках готовят камеры. Поднимается шлюз и огромный поток воды устремляется с высоты в несколько десятков метров вниз, постепенно заполняя ярусы каньона под плотиной. Устремляется мощно, но плавно. Safe.
Снизу поднимаются тучи sand flies. это такая мерзкая мошка - компенсация за отсутствующих в Новой Зеландии комаров. Очень жестокая, говорят, мошка. Но поднимается она медленно, без истерики. И поедающие мошку птицы так же, неторопливо, вылетают на охоту в небо над каньоном.
Все происходит спокойно. Когда траффик - движение на дороге - встает, никто никому не сигналит ошалело. Все ждут. Так надо. Если кто забибикает - присмотритесь: здесь под сто тысяч наших. Вдруг этот же гад сигналил вам на МКАДе.
Въезд и выезд в страну нетороплив. Цель приезда в страну? Повторите. Везете ли?... Куда вы торопитесь? Отвечайте медленно, понятно. Привыкайте...
Не вписываются в схему доминирующего покоя только грязевые вулканы и гейзеры: суетливые, невоспитанные.... Плюются. За то и огорожены забором. Надписи "опасно", "сейсмически опасно", "вулканический риск" везде предупреждают, что, в принципе, может взорваться. А так - welcome!
Жизнь проста и нетороплива, как движение воды в озере Ротокакахи. Там вообще - мертвей некуда. Все просто. Табу. Знаете, когда маори накладывают табу? Верно, когда природе надо дать отдохнуть от назойливого человека.
На озеро некогда наложил табу могущественный шаман. И не отменил. Забыл? Или не успел?
Что маори табу, то нашему "какое нафиг табу"? Однако, маори спокойно (без перелома, но и не без вывиха) объясняют нарушающим, что так делать (ааваа, пустите, гады!) не нааадо...
Все спокойно, с улыбкой. И облака никуда не спешат, и дождь идет обстоятельно. Если началось - то надолго.
Объявление. Срочно! Это значит, подождет пару месяцев или чуть больше. Кстати, документы на визу тоже обрабатывают долго. Куда торопиться? Путь неблизкий. Присядем на дорожку...
Шаман по имени Джейсон живет в Факареварева. На самом деле, название раз в пять длиннее. Но так проще. Джейсон говорит размеренно, напевно. Рассказывает о значениях татуировок. Берет с полки одну флейту. Звучит тихая мелодия. Берет другую, огромную. Призыв к бою, но тоже не резко. Странный грушевидный инструмент. На нем играют носом. Похоже на эльфийскую колыбельную. Ну, мне так почему-то кажется. Они, маори, загадочные. Живут на краю света. Чем не эльфы? И живут долго. По сто с лишком, говорят. Потому и не торопятся. Или - потому что.
Табу на суету. Вечное. Плывет мое каное по реке времени...
А может, найти шамана, чтоб наложил табу на наши суету, зависть, сплетни, хамство, мат, ругань в пробках... На денек. И забыл бы отменить. Или не успел бы. Я готов в этом посодействовать..Ну, куда же без песен?..
Есть у меня дурацкая, скажу я вам, привычка. Песни сочинять. По поводу и без повода. Понятно, что она строить и жить помогает. Но не на каждый же чих! А меня, бывает, прет. Событие еще не случилось - хлоп, у меня уже песня. Да, графомания. Но качественная. В одном детском лагере мы устраивали тематические недели. Я – по задумке - к каждой придумывал гимн, который потом разучивался с детьми. А жившему со мной в одном номере аранжировщику, Сане, я по утрам показывал новые придумки. Как-то он, сонный, выслушав очередной опус. Сказал: нормально, старик. Сколько еще недель осталось? Четыре? Нормально. Всего четыре гимна.
Привычка эта, наверное, сродни болезни. Как, например, протекает типичный грипп? Есть сменяющие друг друга фазы. В организм проникает вирус и таится до возникновения сопутствующих развитию условий. Условия созданы - понеслось. Вирус клонируется, лейкоциты в крови начинают с ними бороться. В итоге - кто кого. Если лейкоциты шустро справляются с ними, потому что такого рода дрянь им знакома, значит у организма иммунитет. Если нет - приступаем к болезни. Сначала жар. Потом он сбивается. Потеем. Потом прорывает соплями и кашлем. И лечим уже их. Примерно так же происходит и с песенкой. Как только у меня наклевывается некая поездка в какие-нибудь дали, запускается особый механизм. Это такой комплекс поэта: из каждой подмышки географии нужно привозить стихи, лучше цикл. А лучше цикл стихов и песен. Хлопком включается фантазия. Читай: создаются условия. Далее откуда-то из воздуха, воздушно-капельным путем заносится настроение и оно, объединившись с фантазией, выдает фразу, назначаемую строкой, или последовательность нот, назначаемую мелодией, которые уже нездоровый организм и управляющий им мозг воспринимают как начало чего-то нехорошего. Например, художественного произведения. Точнее, эту ересь, которая приключилась в голове, он начинает отвергать. Если это получается, значит, либо строка или мелодия и впрямь плохи или это у меня уже было и мне становится неинтересно. Иммунитет к творчеству сработал. Можешь не писать - спаси человечество. От себя. Но если подобного не происходит - организм мобилизуется. И начинает бороться. Выделяется тепло. Начинаются невротические метания, в результате которых либо зародыш произведения умрет, либо начнет развиваться. Кризис. Температура. И вот прорывает. По аналогии с соплями и кашлем начинает писаться. В случае с песней обычно текст и мелодия одновременно. И дальше включается то, что называется развитыми тяжким трудом творческими способностями, помноженными на опыт шлифовки, характерный для ремесленника. Ничего плохого в этом слове нет. Есть такая профессия - Родину защищать, а есть - гимны сочинять. Или романсы. Или пасквили. Кому как вышло.
Когда отъезд в Новую Зеландию стал неотвратим, организм отреагировал мгновенно. Ключевая фраза вылезла с первой попытки. "На краю Землиииии...". Последнее "и" прекрасно тянется. Понятно ежу, что это мажор. Или минор? Нет, еж прав. Попробуем так. Аккорд, еще... не туда. А если так? Вверх, в фальцет. Красиво. Почти Пол Маккартни. Стоп.
Вот мы и добрались до важного момента. Момента апелляции к опыту. Один мой знакомый композитор от авторской песни (Не смейтесь. В этом жанре не меньше хороших композиторов и мелодистов, чем, к примеру, плохих в других жанрах). Так вот, он говорил, что не надо, мол, слушать чужие песни. Они проникают в сознание и мешают творить свое. Может, он и прав. Однако, все же счастье вечного изобретателя пипетки сомнительно. Да и авторские права...
Поэтому сравнивать надо. Но одни добьются похожести - и счастливы: могем не хужей! Другие, наоборот, всячески уходят от похожести, даже призрачной. Есть еще третья группа. Эти самые умные. Они называются постмодернисты. С точки зрения их философии спертое есть цитата, аллюзия. Так вот. Короче, удобнее всего именно на этой платформе. Ты, Василь Иваныч, за какой Интернационал? А Леннон в каком?..
Короче, лейтмотив получился. Это задел того, что песня должна родиться. Процесс рождения может занимать от года до пятнадцати минут. Потом еще шлифовка, обточка... Оптимизация. Папа Карло, как известно, оптимизировал бревно до Буратино. У меня к строчке добавилось еще рифма " Вдали" и я, довольный, лег спать дальше.
Там, на краю Земли,
Вдали...
А что вдали-то? Вообще, прикольно писать о том, чего не видел. Такие, девственные представления о месте назначения и воспевания. Это как юношеские фантазии... Все идеализируется, приукрашивается. Никакой физиологии. Все бестелесно и воздушно.
И тут во мне просыпается учитель. Не в том смысле, что всем - "два". А в том смысле, что я обращаюсь к тем, кому мы с Алексеем Максимовичем Горьким обязаны всем лучшим в себе - к книгам. И начинаю искать детали, которые и объект характеризуют, и звучат привлекательно и в строфу ложатся. А уж если рифмуются - вообще подарок. Северный остров Новой Зеландии называется "теикаамауи". Условно созвучно с "земли" и "вдали"... Для песенного текста применимо. Это уже рефрен. Жизнь налаживается. Нужна еще экспозиция. Мы летим далеко. Там вулканы, океаны. Ага, рифмуется. Да это песня, господа!
Нас с тобой в гости ждет
Дремлющий вулкан,
Где шумит и ревет
Тихий океан.
Там, на краю Земли,
Вдали
Остров теикеамауи
На краю Земли....
Дважды "на краю Земли" плохо. Скучно. И участок мелодии одинаковый. Элементарно. В первом случае на октаву вниз, в другом - вверх, на фальцет, как и придумывалось. О! Да это музыка, дружок! Так, первый куплет готов. Мотив нравится. Тут бы остановиться и отложить мелодию для более высокого, нетленного.. Явно мотив интереснее слов.. Но сопли при гриппе не остановить. Срифмовать Южный крест - мечта любого уважающего себя барда. С чем? Опять подключается учитель географии.
Попросив Южный крест
Освещать нам путь
Нас потащит норд-вест
Не куда-нибудь..
Там, на краю Земли
Вдали
Остров теикаамауи
На краю земли
Кстати, Южный крест мы так и не увидели. То облачно, то устали, спать легли рано. Ориона видел. А Южный крест...
Так, два куплета хорошо, но как два цветка в букете - в приличном случае не подаришь. Нужен третий.
Что знаем об объекте? город Роторуа. Заселен маори. В сезон - наполовину туристами. Четыре слога. После "теикеамауи " звучит вполне себе по шестидесятнически. Но что срифмовать с Роторуа. А ничего. Мы же путешествуем, напеваем что-то. А когда душа поет, но слов не знаем, что мы делаем? Правильно, открываем интернет. А если нет интернета, а петь охота, а слов не знаем? поем ля-ля-ля или.. Эврика!
Напевает прибой:
Пам-па-ра-ру-ра,
И ведет за собой
До Роторуа.
Там на краю земли
Вдали
Остров теикаамауи
На краю земли
Не очень понятно, почему прибой нас ведет. По морю мы плыли только к Белому острову. Это явно в другую сторону. А обратно-то к Роторуа? все. Строка готова. Ничего, что прибой это именно столкновение волн с берегом. И вести он может только на пляж или на скалы. Но звучит же.. Не будьте занудами. После "там листья падают вниз, пластинки крутится диск" можно все. В принципе, готово. Но песенка уж больно приставучая. Плохо, когда явный хит короткий. У меня ко многим великим в этом плане претензии. Значит, еще б куплетик. Ну, привел нас загадочным образом прибой в Роторуа. Дальше что? Нужен финал. Про друзей там... Про вечное. И завершающее. Ваще не проблема. Росчерком:
Десять дней и - домой,
Но уверен я:
Будут ждать нас с тобой
Добрые друзья
Там, на краю Земли
Вдали
Остров те ика а мауи
На краю Земли...
И, главное, нужен убойный припев. Мантра. Чтоб хотелось повторять. Чтоб обволакивал, проникал через поры и не отпускал, пока не высосет все эмоции. Чтобы петь перестал физически, а развернувшаяся душа не сворачивалась еще дня два... Вот это хит. Help! I need somebody!... И короткое слово, легко ложащееся. Нет, для интеллектуалов и Баб- эль- Мандебский пролив таковым является. И Щербаков на этом сыграл. Но если ваша целевая аудитория шире ста человек, нужно что-то попроще. Нужно короткое ключевое слово. Здесь подходят местоимения.
"Ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты, ты ночью и днем"
"Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно!.."
"Я, ты, он, она - вместе целая страна.."
Или указательные наречия. Тоже кладезь.
"А ты там, там, там, где смородина растет..."
"где ты, край света?"
В общем, исходя из первой фразы, "там, на краю Земли", понятно, что выбор пал на "там", к которому нужно было набрать рифмующихся признаков этого самого "тама". И признаки должны быть такими, узнаваемыми. Море есть? Есть. Значит, ветер есть. И он с моря несет соленую влагу. Образ. Порт есть? Есть. Горы там в зелени. Видел в "Хоббите". Так, что еще? Ждет нас что-нибудь? Бесспорно. Плохое слово. Не знаю же точно. Наверное. Подойдет. Что рифмуется и про море? Географ включается: шхеры. О, подойдет. Вот и припевчик.
Там
Солон ветер
Там
В марте лето
Там
Зеленью как пледом горы скрыты
Там
Ждут наверно
Нас
Порт и шхеры
На
Те ика а мауи
На краю Земли..
И опять фальцет. Красота! В марте, правда, там уже весна, но применимо к климату, по нашим меркам - лето. А остальное - вполне. И порт, и шхеры. Половину слов детям пришлось объяснять. Но это и к лучшему. Расширяем предметный тезаурус. Обидно, что не обо всем важном в стране рассказал. И возник запасной припев.
Там
Лес бескрайний
Там
Птичьи стаи
Там
Звезды смотрят в Озеро Таупо
Там
Непривычно
Мир
Эндемичный
На та ика а мауи
На краю Земли
Но дети так запели первый, что второй как-то сам собой отпал. Вот, собственно. Так и получилась песенка, которую запели дети в экспедиции, а за ними, с первого раза, остальные дети "ломоносовки" на отчетном мероприятии по итогам экспедиции. Многое забудется, а рефрен "на краю Землииии" останется, не боюсь надеяться, на всю жизнь. Сила, знаете ли, искусства...Аратаки и прочее…
Нет, все-таки дети - удивительные сволочи.
Сидящий рядом в автобусе, везущем нас из Аратаки в Окленд, шестиклассник набирает sms маме. Плохо подсматривать, думаю. Стыдно. Мальчик набирает в ответ на мамино "во сколько был подъем?": подъема не было. Мы не спали. Всю ночь.
Что могла пережить в течение секунд мама, я могу представить, но не описать.
- Че ж ты пишешь, - спрашиваю, - мама там, за 16000 километров отсюда, тихо с ума сойдет...
-Ниче, - говорит голубоглазый светловолосый гитлерюгендовец, - пусть помучается....
Почему я его не убил? В конце-концов, история знает много безнаказанных убийств. Парк Аратаки об этом и напоминает. Жестокость, порой неоправданная, видовое качество человека.
Птица моа. Огромная такая. Помните, страуса из мультика "Пластилиновая ворона"? Ну, который дворнику пинка - бац! Так он у них больше не на страуса, а на моа похоже. Водилась эта трехметровая штука по всей Новой Зеландии. Не было у нее врагов, кроме большого орла и небольших маори. Но маори было много. И они перебили моа. Ради пищи. Давно. Еще до прихода европейцев. Поэтому когда европейские ученые обнаружили скелет огромной птицы, они шибко удивились. Маори рассказывали о них скупо, вероятно, стыдились содеянного. Или жалели, что не нашли скелет раньше европейцев. Пустили бы в дело. Дело в том, что кости они тоже использовали в хозяйстве. Так что увидеть моа теперь можно только в виде деревянной фигуры в натуральную величину в музее Аратаки. И еще в ряде музеев. И деревянную же фигуру большого орла Хааста, который вымер, оставшись без основного источника пищи. Классический пример нарушения пищевой цепи. Правда, есть гипотеза новозеландских ученых, что моа был не птицей, а рептилией. Динозавром. И не крылья у него были, а хватательные конечности... Как было на самом деле мы никогда не узнаем. Спасибо маори за долгоиграющую научную загадку.
И еще за неожиданное представление о мироздании, выражающееся в стоящих друг на друге мужиках с эрегированными членами. Никакой гей-пропаганды в этом сооружении не кроется. Суть символа в смене поколений. Три пальца вместо пяти. Три составные части иерархии ценностей: рождение, смерть, память. Последнее - самое главное. Что ты оставил после себя? Каким тебя запомнят? А еще два пальца? Неважно. Трех достаточно. Вопрос качества. Джимми Пейдж тремя пальцами такое на гитаре вытворяет!..
Деревья в мозаичном многообразии. Сосна и древовидный папоротник серебристый, встречающийся почти повсеместно, забравшийся даже на герб страны. Береза и эвкалипт. Все рядом. Мечта интернационалиста. В Австралии эндемиков, конечно, больше. Но и тут, знаете ли...
Удивительно, что нет хищников. Вообще. Кроме человека, конечно. И собак. Самым опасным называют дикого кабана. Или одичавшую свинью. Единственный ядовитый паук - катипо - не местный, австралийский. Черт его занес в Зеландию. Прячется ото всех, боится, бедный. Нелегальная миграция тут существенное преступление.. Награда за его находку 10000 новозеландских долларов.
Змей нет вообще. Шипеть некому, кроме сварливых жен. Они-то явно есть... Хотя сварливость от несчастности. А несчастным здесь быть накладно. При такой-то жизни! Хотя, уровень простицуции высокий. Особенно на южном острове. Так говорят. Не знаю, шутка ли, но при габаритах тутошних дам, может статься, что и нет: якобы проститутки используют в качестве точек ловли клиент на трассе дорожные знаки. Опираются о них. А те гнутся. И полиция штрафует их за порчу имущества, а не за основное дело. Впрочем, оно здесь если не легализовано, но не преследуется строго. Опять же, информация этой части текста эмпирического подтверждения не имеет.
Птиц видимо-невидимо. Половина эндемики. То есть, живут только в здешних реалиях. Собственно, до появления человека, они хозяйничали на архипелаге. Каких новозеландских птиц вы знаете, дети? Киви? Помимо нее масса других, не менее интересных. Самих киви наперечет. Около полутора тысяч. Всего-навсего. Есть специальные инкубаторы, такие, дома матери и ребенка для киви, где им помогают спокойно размножаться. Но не слишком успешно. Чтобы увидеть ее в оклендском зоопарке или в экоцентре в Роторуа собираются толпы. И не всем везет. Прячется. Интересничает. Живет в темноте, пищу ищет на ощупь и по запаху. Орнитологи, чтобы повысить выживаемость потомства киви, потихоньку отбирали у птиц их почти полукилограммовые яйца и помещали в инкубаторы. А чтобы птица не нервничала, подкладывали ей муляж с часовым механизмом. В урочный час с муляже раздавалось постукивание. Типа, вылупляется. Птица успокаивалась. Кстати, яйца киви - чуть ли не единственное, что из Новой Зеландии вывозить нельзя.
А попугай кеу? Вот угадайте, чем он питается? Ответ: овцами. То есть, может клевать их, дохлых или живых ради извлечения подкожного сала. Причем, изначально они склевывали с животных насекомых, иногда случайно раня. Потом втянулись настолько, что фермеры начали охоту на этих вредителей. Хотя, если честно, это не основная пища. Насекомые доступнее и ими они чаще всего и питаются. Но поздно клеймо "убийцы овец" прилипло. У людей это быстро, только дай повод. В общем, птиц много. На разный вкус.
Вопрос на миллион. Что такое зеспр? Садитесь, двойка. Завезенный некогда из Китая крыжовник в здешней почве и под местным солнцем мутировал в крупный, мохнатый кисло-сладкий фрукт, напоминающий тельце птицы. Ну, догадались, что речь о киви. Наряду с тезкой-птицей и овцами он может также претедовать на то, чтобы быть символом страны. И даже экспортным. Для самих новозеландцев это просто еще один фрукт. Растет на плантациях, огороженных живым частоколом из деревьев. Колючих. Чтоб никто. Ни-ни. У меня получилось... Правда, они оказались незрелые. Но сам факт!
Оба киви ни на герб, ни на флаг не попали.
А Китай и сейчас снабжает страну если не всем, то многим: от одежды и техники до топлива и кулинарии. Китайских ресторанов относительно к численности населения больше, наверное, лишь в самой Поднебесной.
Манука, каури - все песенно так, поэтично. Прямо Серебряный век. Гумилевщина- северянинщина. Рифмуй - не хочу. Сплошная экзотика фаунистическая и флористическая. Язык маори проник в новозеландскую топонимику и слился в этом разделе географии с английским прочно. Наряду с названиями Гамильтон или Окленд можно встретить много необычного.
Указатель на деревню. Читаем: Hui. Не надо грязи!... Это значит "красивый".
Или другая стрелка: "Kakahi. 4 км.". Крупные, однако. Через 10 км читаем "Pokaka". Тоже люди живут.
Живут, не мешая друг другу. По крайней мере, стараясь. Маори, перебившие моа, сами не стали, как водится, жертвой алчных и жестоких европейцев. В отличие от Австралии, здесь колониальная политика была более экономической, чем ликвидационной. Были, конечно, конфликты. Всяко бывало, как положено меж соседями. Жизнь, знаете ли... Но уменьшение численности маори и снижение продолжительности жизни в двадцатом веке было больше связано с завезенными из Старого света болезнями. В том числе, социальными... На грани двадцать первого маори вновь становится больше и растет продолжительность жизни. Они вкладываются в образование детей. Стараясь не давать им терять связь с традициями, которые, впрочем, претерпевают изменения. Хотя делать хаку учат в школах. Видели бы вы!.. Жуть!
Неизменным у маори остается одно: ценность принадлежности к роду, семье. Надо чаще собираться - это про маори. Свадьба меньше чем на триста гостей - не свадьба. То же с другими праздниками. Должны быть все родственники. Очень должно быть сильным обстоятельство, не позволившее участвовать в крестинах. Да-да, маори-таки стали христианами. Но сохранив лицо, украшенное татуировкой.
Среди заключенных оклендской тюрьмы преобладают маори. Половина преступлений в стране - дело их рук. Что мне лично удивительно после посещения школы в Роторуа и знакомства со многими представителями этого замечательного народа. К сожалению, забывающего родной язык. Это факт. А жаль. Язык красивый, выразительный...
Забыл сказать. В районе Руапеху еще есть деревня Ohuewai... Так себе, кстати, местечко.
И, что характерно, столицу Новой Зеландии дети, с которыми мы исследовали Новую Зеландию, запомнили хуже, чем все остальные, упомянутые в этом тексте топонимы. Все-таки удивительные сволочи..Интерлюдия.
Проснулся раненько. Выпил чашку обжигающего кофе. Пусть растворимого. Но сладкого... Принял душ.
Вышел из номера. В утреннем, еще не опасном ультрафиолете, на кафельном бортике термального бассейна нежилась Лень.
Она была прекрасна. Неожиданно юна. Призывна. Волнующа. Пара коктейлей покачивались на плавучем столике. Я сбросил полотенце...
Вдруг захлестнуло.
Чувство долга.
Обрушилось стремительно. Как 270 кубометров воды с плотины ГЭС Аратиатиа.
Чувство педагогического долга. За спиной, в комнатах, небуженные, оставались дети.
А эта тварь у бассейна...
Я убил ее. Коротким выстрелом. Пара нелетающих киви испуганно вспорхнули над плоскими крышами.
Я помешал им с выведением потомства...
Жаль.
Не дети того стоили...Закольцевалось.
Двое мужчин вышли из холодной зыби. Вышли быстро, опережая в движениях образование гусиной кожи. Стремительно, как танки фон Бока московских окраин, достигли оставленных на берегу полотенец. Начали растираться. Тихий океан был тих. Даже не мурлыкал. Редкость.
- Замерзли? - заметил один.
- Ну, бодрит... - улыбнулся второй.
- У меня тут чай...
Протянул термос,
- Согреетесь.
Шмыгнул носом.
- Спасибо. О, ядреный. Травки какие-то?..
- Имбирь..
- Теплеет. Благодарствую.
Еще глоток.
- А вот я сразу понял, что соотечественник...
- Как же? По парашюту за спиной или по звезде героя?
- Только наши полезут купаться в такую воду...
Расхохотался.
- Это да...
Оделись.
- Можно погреться в термальном источнике.
- Далеко?
- Рукой подать.
В источнике пахло сероводородом. Противно. Первые минут десять. Потом комфортно. Японские дети сегодня не пришли. Было тихо и благостно. И тепло.
- По делам здесь?
- Да, сделку проводим. Несложную. Все, в общем, закончилось уже. Завтра вечером домой. А вы?
- Отдыхаю. От семьи. А они от меня. То есть, нет, мы вместе. Но они в Веллингтон отъехали на очередных хоббитов. А я решил в океане искупаться. Подальше от столиц. Хотя столицы тут такие... деревенские...
- Может, коньячку?
Недолгая задумчивость..
- Как раз собирался пообедать. Знаю место, где замечательно плохо прожаривают ягненка... С кровью. А?..
- Я люблю средней прожарки...
Улыбнулся.
- Они постараются.. Согрелись?.. . Подъем!
Ресторан был полупуст. Не сезон опять же. Грань весны и лета. Декабрь. В Новой Зеландии в это время - никак. Еще дождит. Уже гнетет ультрафиолет. Свет имел красноватый оттенок. Маорийская официантка - не чистая, правда, метиска - долила вина. Музыка не раздражала.
- Неплохое красное...
- Точно сказано. Неплохое. Только тсс. Они-то думают, что оно у них лучшее в мире.
Стейки подавались на больших тарелках. С похожим на брусничный соусом и овощами. Аппетит оттеснил разговор. Ненадолго. Кончики зубочисток оказались весьма кстати пропитаны мятой.
- Как вам стейк?
- Очхор. Как говорит моя дочь.
- Умеют они их правильно жарить. Прямо искусство. В Москве поди добейся правильной прожарки... Дочь взрослая?
Усмехнулся.
- Скоро замуж. Тринадцать лет.
- Ну уж, скоро... Мы ж, - кивнул в сторону кухни; - не маори. У меня тоже дочь, но постарше. Как зовут вашу?..
- Таня...
- А, ну тогда.... Тогда можно, как у маори.
- Почему?
Рассмеялся. Переложил салфетку.
- Вполне себе маорийское имя Таня. Или, к примеру, Наташа. Так, кстати, мою дочь зовут.
- Да ну, шутите... Мы ж не в Турции... С чего?
- История глубокая. Длиннее корней саксаула. Кофе?
- Да. И Martell. По пятьдесят.
- По сто. И не торопясь.
- Принято!
Заказали. Пригубили.
- Готовы внимать?
- Абсолютно.
- Издалека. Лето тысяча восемьсот двадцатого. Если быть точным, конец мая – начало июня. Западный берег Северного острова. Район горы Эгмонт. Это там...
Махнул рукой.
- К берегу подошли "Восток" и "Мирный". Русские корабли. Точнее - шлюпы.
Оживился.
- Те самые? Лазарев? Беллинсгаузен? Антарктида?
Кивнул одобрительно, почти педагогично.
- Браво, браво. В наше время редко встретишь образованного человека. Хотя бы в пределах начальной школы. И два матроса здесь, в Новой Зеландии, дали, представьте, деру с кораблей. И остались...
- Почему?
- Что почему?
- Почему остались? Почему дезертировали?
- Думаю, много причин. Во-первых, от тоски по суше. Тогда служба была, считай, пожизненная. Вы вот служили?
- Год. – передернуло, - Потом комиссовали, слава Богу.
-Я – два. И то готов был дернуть пару раз не на шутку. А тут – десятилетиями. Просто сорвались. А вы бы, глядя на тутошний ландшафт, после почти года трюма и мачт не рванули бы?
- Может, как на "Потемкине"? Били там или кормили плохо...
- Нет. Никаких жестокостей командирских на кораблях не творилось. Беллинсгаузен вообще слыл добряком по тогдашним понятиям. Обычная дисциплина. И снаряжена экспедиция была прилично.
- Откуда вы все это знаете?
- Издержки профессии...
- О. Вечер перестает быть томным.. Дядя Юра, вы шпион?
- Я - нет. Просто хобби.
Откинулся в кресле.
- Когда-то хотел поступать в историко-архивный. Мама была против. Время было такое, не архивное... Начало лихих..
- Я понимаю. И?..
- Ну, стал юристом. А увлечение осталось... Так, на досуге. Только редко
- Что редко?
- Досуг редко. Так вот. Была у меня давняя приятельница в фонде культуры. Предложила порыться в идущих на списание бумагах из Сухаревской библиотеки. Там иногда можно подобрать что-то интересное. Подшивки всякие... Полдня было свободно. Семья на отдыхе. Сижу, роюсь в папках. Вдруг попалась немаркированная. Развязал... Полистал. Присвистнул. Судовые журналы. Той самой экспедиции. Представляете? Понимаете, что это?
- Пока нет...
- Ну, насколько мне известно, судовые журналы русской антарктической экспедиции официально считаются утерянными. И вдруг... Нашлись.
- А не фэйк?
- Нет. Хотя, спасибо за вопрос, как любят выпендриться в научном сообществе. Нет, не фэйк. Если только очень искусно выполненный. Причем, тогда же... Может, даже и копия, но аутентичная... Ваше здоровье.
- Взаимно. Повторим?
- Всенепременно. И кофе. Он тут, на островах чудесный...
Повторили. С кофе. И впрямь, чудесный.
- И вы их никому не отдали? Не выставили на аукцион?
- Да что ж я, с дуба рухнул? Это ж еще надо доказывать, что не подделка. Да объяснять, где взял... Мне особая публичность ни к чему была. Я их тщательно проштудировал. Сравнил с мемуарами Беллинсгаузена. Много несоответствий. Причем журналам я склонен верить больше. При всем уважении к адмиралу.
- Так от чего ж бежали матросы?
- Ну, бежали ни от чего. И ни от кого. Полагаю, к кому…
- То есть?.
- Ну, разве не понятно… Местные барышни увлекли.... Мужики и остались. А чего? Можно понять. Зимы нет. Шуб дарить не надо. Почва горячая. Пища под ногами и над головой висит. Только возьми. И девчонки, поди, ничего так себе были.
Он бросил взгляд на официантку. Та стояла у кассы и что-то считала, накручивая локон на палец.
- Страшные же. Да еще татуированные по самый нос... Видал я их моду тогдашнюю.
- Не скажите... После года плавания-то? Можно и с русалкой сбежать..
- Непрактично.
- Что? А, ну да... С русалкой - да. А у маориек там все нормально.
- Проверяли?
- Ну, уж... Знаете ли...
- Простите. И?..
- Ну и зажили в племени. Молодые мужики, здоровые. Свежая кровь. Работящие.
- И племя их приняло?
- Маори вообще на межрасовые браки смотрят нормально. Говорю ж, свежая кровь.
Допили коньяк. Вечер был по-новозеландски тепло. Облака расслабленно плыли к горизонту. Не выпить еще было расточительно.
Продолжили в баре. Camus и сырная тарелка.
- А ведь маори-то, поди, и не пили...
- И не курили...
- Тяжело мужикам пришлось.
- Ну, цена свободы... Зато здоровый образ... Ни гриппа, ни сифилиса. Жен можно брать больше одной. Правда, каждой свой дом построй. Дети пошли, конечно. Вот тут-то и имена пригодились новые. У маори не так много имен. Таниа... Наташа... Анюта.. Маруся. Трехсложны и на их слух ложатся хорошо. Так и пошло.
- Погодите, а откуда вы это знаете? Из судового журнала?
- От деда.
Привстал даже.
-От кого?
- Дед мой родился здесь. На Северном острове.
- Коньяк был лишним, я полагаю?
- Нет, в самый раз. Да не смотрите на меня так... Дед полукровка. Микаере Уата. Правнук одного из тех дезертиров. Тимофеем его звали. Он застал прадеда. Тот рассказывал о России. Тосковал. Наказывал Родину навестить. Ну, дед, пользуясь случаем, записался в войну в маорийский батальон. Слыхали?
- Неа
- Интересное подразделение, погуглите... Звери были. Зато мир посмотрели. Вот дед добрался с ними до Лондона. Их сам король инспектировал. А там рванул в советское посольство. Я, мол, свой, примите... На английском, конечно. По-русски три слова знал. Мама, хлеб и...
- я догадался.
- Оно самое. Зов крови, говорит. Его приняли. Под смуглы, естественно, ручки. Ну, переправили в Союз. Помурыжила, как положено, кровавая гэбня, но недолго. Даже, говорил, не били. Или стеснялся. Настолько удивились истории. Ну, зверушка пришла, натуральная... Его Берия даже Сталину показывал. Отправили инструктором в ГРУ. Маорийский в совершенстве, новозеландский английский, рукопашный бой... Умел одними пальцами... Золотой сотрудник. Диверсантов для заброски в Манчжурию готовил весной сорок пятого. Готовил резидента для Полинезии. Даже двух. В общем, послужил исторической родине. Вышел на пенсию. Умер недавно, упокой Господь... Папа мой - Петр Микаэревич. Числился русским уже. Бабушка была еврейкой. Но маори с еврейкой, по законам физики, могут родить русского в советской стране. Дед хотел меня Моаной назвать. Был бы Моана Петрович. Мама, царство ей небесное, спасла. На Михаиле сошлись. В принципе, почти созвучно. Считай, в честь деда. И капитана Лазарева. Михаил Петрович Белов. Фамилию деда, естественно, во время службы в органах русифицировали.
- Погодите... А как же... Его не искали свои.. Англичане там, эти... новозеландцы?.. В Лондоне.
- Ну, Советы его засекретили, естественно. А англичане списали на безвозвратные потери. Ну, мало ли, пропал без вести. И даже из списков батальона убрали. Не было такого, и все. Я тут на встречу ветеранов батальона приезжал. Искал, вдруг сослуживец дедов попадется... Нет. Ни одного. Как, кстати, и родственников. Какая-то инфекция в конце сороковых. Пол-деревни вымерло.
- Может, врал дед?
- Я, было, тоже подумал... В конце- концов, экзотическая внешность Но дед делал хаку. По утрам, вместо зарядки. Говорил, для дыхалки полезно. Тогда, в 70е. Откуда он мог о ней вообще знать? И потом, боевых орденов и благодарностей за подписью генерала Судоплатова больше взять было неоткуда. Он, кстати, их стеснялся. Его в пятидесятые чуть из органов не поперли за них. Когда бериевцев разгоняли. А потом эти судовые журналы... Все закольцевалось.
- слушайте, а что стало со вторым? Их же двое сбежало...
- Не представляю. О том, что сбежало двое, да и вообще о побеге, я узнал из судового журнала. А что стало с одним - из воспоминаний деда. Но кратких, фрагментарных. Дед про второго даже и не знал. Он только живя в СССР узнал об экспедиции. И тогда у него появились догадки. А про второго, конечно, не знал.
- И не узнал?
- Не успел. Он умер в девяностом. А документы я нашел в девяносто третьем. Так что, разминулись.
Они шли по пляжу. Неминуемо вечерело. На горизонте нетрезво мигал круизный лайнер.
- И как же так, никто об этой истории так и не узнал? И что журналы нашлись - тоже?
- Нет. Дед до самой смерти засекречен был. И рассказал, уже будучи при смерти. А я уже говорил, что публичности и лишнего кипеша не люблю. Потом, журналы и впрямь утеряны.
- Как так?
- Не поверите. Сгорели на даче. Дурацкая история.
- Слушайте, а почему я вообще должен вам верить?
Улыбнулся.
- Ни почему. Можете не верить. Я просто историю рассказал.
- Ничего себе кругосветочка у вашего рода...
- Да уж. Теперь-то закончилась. Точнее, на второй круг пошла. Мы здесь осели с семьей. Бизнес в России я продал. Юрконсультацию. Купил фермочку неподалеку от Хамильтона. Тишь... Благодать. Овечки... Жена себя прямо обрела в сельском хозяйстве... Как будто и в Москве не жила никогда, Дочь в Мэсси учится, в Окленде. Кстати, тут бойфренда приводила. Когда сказала, что приведет знакомиться, я напрягся: вдруг, думаю, зов крови. Как приведет маорийца. Я не расист, конечно, но как-то...
- Понимаю... И как?
- Нет, нормально. Рыжий такой. Наш. Белый, в смысле. Присядем?
Сели на выброшенный на берег ствол какого-то до неузнаваемости изглоданного волнами дерева. Совсем стемнело.
- А вы? Чем тут занимаетесь?
- Консультирую иногда. Наших тут немного. Но хороший юрист нередко бывает нужен.
- Нравится тут?
- Нравится. Тут как-то больше для человека приспособлено.
- Так ведь трясет порой.
- Лучше вулкан, чем налоговая.
Прыснул.
- Это точно.
- По сигаре?
Открыл сумку.
- Есть парочка Cabanos. Churchill... Здесь дорого. Друзья возят с Кубы. Роскошь...
- Бросил... Но после такой истории...
Два сигарных огонька на берегу... Если смотреть издалека, с океана, они незаметны. Они сливаются с Орионом....Павлова.
Фамилия Павлов для русского человека - любого - означает ну, хоть что-нибудь... Впрочем, имея представление о поколении юных россиян, я не утверждаю, но надеюсь.
К примеру, дом Павлова. Знаменитая импровизированная крепость- один из символов Сталинградской битвы. Насмерть стояли. Нет? Ни о чем?
Ну, уж про нобелевского лауреата Ивана Павлова, или хотя бы про собаку-то его имени, так, поверхностно, слышали все?.. Ну, пожалуйста.. Без углубления. На уровне словосочетания. Что, тоже нет?
Про генерала Павлова, обвиненного в провалах Красной армии в начале войны и расстрелянного за это, я упоминать вообще боюсь.
О премьере Павлове, авторе денежных реформ начала девяностых, тоже побаиваюсь.
О прекрасном, увы, покойном актере Викторе Павлове (помните дезертира, сослуживца Шарапова из "Места встречи"?) вспомню хотя бы из уважения к таланту. Без надежды.
Заметьте, в основном мужского рода персонажи. Женского рода лишь упомянутая безымянная собака и великая балерина Анна Матвеевна Павлова.
И, не поверите, но вот тут, под Южным крестом, фамилия Павлова повод для серьезных межнациональных разногласий. Причем многолетних. Им -то зачем?
"Она не танцует, нет. Она парит в воздухе... "- так о ней писали газеты во время гастролей по Австралии и Новой Зеландии. Сильна барышня: доехать до Новой Зеландии на пароходе, конечно, быстрее и комфортнее, чем на паруснике за полвека до того, но все-таки! И даже дважды, в двадцать шестом и в двадцать девятом, за два года до смерти. Правда, во второй приезд до архипелага уже не добралась. Но австралийская публика рукоплескала.
Павловой сильно за сорок. Не девочка уже. Но пик карьеры еще не пройден. Еще цветы, еще поклонники, еще бис и браво и мир у ног еще подрагивает, преданно глядя в глаза. Она сродни сегодняшней Мадонне. По сути - поп-дива. С соответствующими замашками. Капризна, перепады в настроении. В общении подчас невыносима. Склонна к резонерству. А в автобиографии - даже к некоторой дидактике. Обидеть ближнего - что лист бумаги смять. Но - звезда. Божественная, воздушная, непревзойденная... В ее биографии много туманностей. Начать хотя бы с происхождения. Она Матвеевна? Или Павловна? Кто отец? Купец или солдат? И таких загадок она оставила биографам на долгую исследовательскую жизнь. И разбросала их по всему свету, который неоднократно объехала.
Итак, гастроли двадцать шестого. Дорогущий отель. Владелец - богатый и многое могущий - в восторге от гостьи. Уж и не знает, как обратить на себя внимание. О, идея! Вызывает шеф-повара и дает распоряжение: удиви! Шеф-повар - экзальтированный, как все таланты - тоже тайно влюблен в русскую красавицу (хотя была ли она таковой? Дело вкуса...). Влюблен безнадежно. Слезами орошает черно-белое фото, вырезанное из газеты и помещенное в рамку. Наличие соперника, пусть и в фантазии, ранит чувствительное сердце художника. И, со словами "так не доставайся же ты никому" он сооружает из безе и крема торт, способный за один присест влепить калорий, ставящих крест на любой балетной карьере. И цинично маскирует этот кошмар балетмейстера клубникой и киви. Красное на зеленом. И все - на воздушной подушке из крема. Благо, диверсия не удалась. Павлова и не заметила шедевра. Она была погружена в очередную печаль... И влюбленные экзерсисы провинциальных соискателей внимания остались лишь частью байки о создании шедевра кулинарного искусства.
Одно неясно. И читатель наверняка уже бьет в нетерпении копытом. Где происходила описанная история? Ответ зависит от того, кто вам ее расскажет. Новозеландец поместит героев и события в Веллингтон. А австралиец - в Сидней. И, что характерно, обе версии имеют право на существование. Как было на самом деле - уже некому рассказать. А историки кулинарии противоречат друг другу, подогревая легенду.Она умерла от пневмонии. От гнойного, если быть точным в терминологии, плеврита. Сегодня бы ее, конечно, спасли... Тогда не умели. Впрочем, что бы ждало ее? Балет - удел нестарых. Перед смертью, в соответствии с бережно хранимым мифом, просила костюм Лебедя. Красиво. Романтично. Трогательно на грани... И если сто лет спустя ее имя способно возбуждать такие страсти - наверное, что-то в ней было. Эдакое...
В истории случаи увековечивания памяти через рецепт известны. Один салат оливье чего стоит. Рецептов торта Павловой - страшно сказать - больше шести сотен. Каждая новозеландская девушка должна уметь готовить этот тайсоновский удар по фигуре. А то, говорят, замуж не возьмут. Средневековье какое-то. А вроде продвинутая страна. Представляю дневниковую запись юной барышни: он бросил меня. Я неудачница. Я не умею готовить торт,..
Новозеландцы готовы биться за право первенства в данном вопросе до последнего. Не жалея продуктов. Самый большой - шестидесятичетырехметровый торт - отфигачили из пяти тысяч яиц и полутора сотен кило сахара именно островные кулинары. В книгу Гиннеса, конечно, попали. Австралийцы хмыкнули: размер не имеет значения. Важно, кто изобрел. Новозеландцы ответили матерно. Важно, мол. Мы. Чего они так завелись, спросите вы. Ну, потому что ни домом, ни собакой Павлова история ни Австралии, ни Новой Зеландии не богата. Так пусть хоть торт...
В университете Мэсси в Окленде нам рассказывал историю пирога один профессор. Театрально рассказывал, весьма увлекательно. Так Радзинский рассказывает о Сталине. С придыханием аж. С присвистом. И в конце, дойдя до противостояния между киви и оззи, не удержался от вербовки.
- Я надеюсь, - театральность его шепота дошла до апогея, - вы понимаете, кто из нас прав?Послесловие.
Ну, раз было предисловие, значит, надо и в конце что-нибудь добавить. Коротенько. В принципе, можно не читать. Главное вы уже прочли.
Конечно, вошло не все, что оставило впечатления.
Естественно.
Где-то я приукрасил реальность. Ради вас, читатели. Или читатель?..Ау!
Однозначно.
Не все стороны жизни описываемой страны освещены. Не ставил целью. Что уж попало в фокус.
Бесспорно.
Фактология, которой пестрит интернет, вряд ли интересна. Все, слава Богу, грамотные. Поэтому факты и цифры употреблены там, где без них никак.
Мне хотелось передать колорит. Хотелось предложить взглянуть на Новую Зеландию моими глазами, местами затуманенными местным элем. Пару раз меня прорвало на совершенно нехарактерный для моей письменной речи жанр байки. В одном месте получилось описание технологии написания песни. Шутка, конечно.
Впрочем, если честно, я и сам не знаю, что мне хотелось? Просто полезло само собой. Посылал друзьям, читал спутникам по экспедиции. Хохочут. Ну, я и купился. Дописав неоконченные фрагменты, да присовокупив небольшое предисловьице и вот этот текст, я наивно решил, что это почти книжка. Плохая ли, хорошая: все - суть вкусовщина.
Пусть будет. Вреда она никому не принесет. Пользы, скорее всего, тоже. Если читающий хоть раз улыбнулся - дело хорошее. Если плюнул и выбросил - ничего плохого. Один мой приятель, учитель физики, говорит, что нельзя дать плохой открытый урок. Дашь хорошо - все скажут: здорово!! И начнут делать так же. Результат? Однозначно. Дашь плохо - покривятся: фу! И не станут ТАК делать. И хорошо. Один тупиковый путь в их поиске отсечен. Результат.
Но если кому-то, по прочтении, захочется рвануть на другой конец света и увидеть светлячков Вайтомо или Белый остров, что-то изменить в своем подходе к преподаванию после заметок о школах, иначе посмотреть на историю последней мировой, в которой воевали не только мы, и не только американцы, обратиться к биографии великого капитана Кука или просто дочитать книжку до конца, улыбнуться и отложить навсегда - значит, я старался не зря.
Хотя, если честно, я не старался...
Новая Зеландия, декабрь 2014
